— Третий год в России проводится единый государственный экзамен (ЕГЭ), для чего он придуман?

— Он существует во многих странах, это не наше изобретение. Каждая страна по-своему применяет и трактует эту идею. Выпускники школ сдают экзамен, некий тест, и по нему принимаются в университеты. Но наряду с выпускным тестом существуют многие другие формы при подборе студентов.

— У нас точно так же?

— У нас предлагается одна форма. В США, например, я знаю порядка 7 критериев отбора студентов, среди них есть даже такой, как самооценка поступающего.

— Для чего целых 7 тестов-экзаменов?

— Смотрят все стороны молодого человека, какой интеллект, как развит. В данной стране существуют единые правила, но повторяю, что ведущие университеты имеют право устанавливать дополнительно свои собеседования.

— А один основной обязателен?

— Да, как аттестат. Я против такого никогда не возражал, и это разумно вот в каком смысле: допустим, по всей стране проведен единый экзамен…

— Россия — страна большая, невозможно представить.

— Абстрактно допустим, для понимания механизма управления образованием. Кстати, чтобы не лукавить, по сути, элементы этого были всегда. Давайте вспомним школьные экзамены — нам же из облоно привозили варианты сочинений, задач по математике. Это и есть единый экзамен, только он не был абсолютизирован. Против чего я сейчас возражаю и с чем не могу согласиться, так это с тем, что это будет абсолютно один экзамен по всей стране и он является выпускным в школе и вступительным в университете.

— Вас кто-нибудь поддерживает в возражении?

— Многие ректоры.

— Сколько желающих было в этом году стать студентами МГУ?

— Около 20 тысяч.

— Сколько набираете студентов?

— Больше 4 тысяч.

— Сколько отсеивается после первой сессии?

— Зависит от факультета, процентов 15.

— Где сложнее учиться?

— Физический и математический факультеты. На ЕГЭ человек вроде бы все написал, а он конкретно в математике не силен. Пошел учиться на математический факультет, совершил ошибку. Собеседование и двойной отбор определяют, есть ли на нем печать будущего математика.

— Провинциальная история: одаренный ребенок набрал много баллов на ЕГЭ, хочет учиться в МГУ, но живет в деревне Большие Караси. МГУ не набирает абитуриентов по результатам ЕГЭ. Что делать?

— Мы выезжаем с коллегами на олимпиады. В этом году были в 80 регионах, посмотрели 10 тысяч ребят. Приезжайте из Больших Карасей в соседний город, проявите самостоятельность.

— Приехал юный гений в Москву, стоит перед главным корпусом. Сколько он должен иметь баллов, чтобы поступить на юрфак?

— Смотря какой конкурс, в целом по университету он растет.

— Как вы это объясняете?

— Тяга ребят к знаниям, им они нужны. Другое дело, что они думают с ними делать. Многие считают, что диплом поможет им куда-то поехать, другие — на фирму устроиться, кто-то останется в науке, но то, что они потянулись к знаниям, — факт.

— Сколько выпускается юристов в год? Москва ими переполнена.

— 300 специалистов. Они идут работать в аналитические отделы, на фирмы, без работы ни один не остался. Пока. Имея юридические знания, он может работать экспертом и приносить пользы больше, чем если бы был юристом. Я не согласен с тем, что если окончил университет — работай по специальности. Вот математик, что он должен — формулы писать? Он может быть экономистом, писателем, кем угодно. Писателя Маканина знаете? Мехмат окончил!

— Долгое время наша гуманитарная наука была в кризисе, что мы можем предъявить мировому сообществу?

— А где Аверинцев, Иванов, Гуревич?! Основные гуманитарии — из Московского университета: Лермонтов, Трубецкой, Островский, Гончаров, Соловьев, Чехов. Я бы поставил вопрос по-другому. Те времена, которые прошли, конечно, не были лучшими для расцвета гуманитарных наук, они ограничивали возможности.

— Сейчас нет никаких ограничений?

— При мне ни на какие идеологические проработки не вызывали, скорей рублем ограничивали. Прошло слишком мало времени, чтобы появились какие-либо имена, которые войдут в историю, исчезли барьеры и сформировался широкий спектр философов, историков, управленцев, да и экономистов. Сейчас их время, их prime-time.

— Как вы сами поступили в МГУ? Юноша 19 лет, из Харьковской области, с первого раза. В 35 — степень доктора, в 36 — профессор?

— Так и было. Правда, в то время я был самым молодым профессором в университете. А что касается периферии… Сейчас смотрели — 50% поданных документов — периферия.

— Количество платных мест все увеличивается?

— Как раз нет, всего 10 — 15%, мы — самый бюджетный университет в мире.

— В мире есть только бюджетные университеты, как раньше было у нас?

— Франция, Германия, Швеция. Это правильная политика государства. Опасно расширять платное образование для страны, в которой нет среднего класса.

— Велико искушение.

— Недальновидная политика. Были некоторые запреты на платный прием на юридические и экономические специальности. Сейчас их постепенно снимают, вузы, в среднем по России, вышли на 50-процентный прием платных студентов. Это зависит от ученого совета. Никаких законодательных ограничений нет.

— Эксперимент придуман, чтобы наши образовательные учреждения увеличили свои доходы?

— Попытка определить заранее финансовые потоки и минимизировать траты государства.

— В России не слишком много академий, университетов?

— Много. Официально у нас одна академия — большая Российская академия наук и еще пять государственных академий — медицины, сельского хозяйства и т. д. Я имею в виду академии как научные объединения. Кто-то мне говорил, что их больше 100. Условно говоря, академия садоводства, дизайна. Подходящим названием для таких структур было бы «научное общество», с них начиналась вся отечественная наука. Само слово «академия» не надо применять к каждому общественному объединению.

— Для чего институты себя переименовали?

— Они, прежде всего, поднимают свой рейтинг: узкое преподавание заменили более универсальным, учебный план должен содержать определенный процент гуманитарных наук. Вузы имеют несколько категорий, утвержденных государством: высшая категория — университет, вторая — институт, третья — академия.

— Зачем нам столько людей с высшим образованием?

— Этот процесс связан с большим ударом по обществу, всей системе образования после 1992 года. Зачем всем хлеб? Все хотят, чтобы хлеб был. Точно так же и со знаниями. Количество образованных людей — основной показатель общества. Государство стратегически должно планировать все разрезы — среднее, профессиональное образование. Сейчас там происходит то же, что и в высшем, — перепрофилирование, поиск новых названий. Когда все встанет потихоньку на ноги: ВПК, высокие технологии, понадобятся виртуозы-токари. Я убежден — общая тенденция в том, что общество запросит рабочих высокой квалификации. Они будут цениться не менее, чем юристы. Мы не вернемся к ситуации, которую я застал в школе, — бери лопату и копай. Это будет делать бульдозер.

— Какой университет занимает второе место после МГУ?

— Санкт-Петербургский государственный университет.

— Мировой рейтинг?

— Говорим на субъективном уровне. Мы находимся на 1 — 2 месте. Кембридж, Оксфорд — на 5 — 6 местах. Сорбонна — параллельно с МГУ.

— Студентами не обмениваетесь?

— Давно, есть российско-французский колледж, около 1000 студентов, по окончании они получают диплом Сорбонны.

— Знакомая конструкция стоит на столе.

— Лототрон. Старший экзаменатор за 15 минут до экзамена получает номер конверта с заданием. Старый прием, а хорошо работает.

— Что происходит с научным миром — покушения, потерпевшие, уголовные дела?

— Действительно, даже неприятные события сложились в обществе в систему. Я бы объяснил это совпадением.

— В МГУ были подобные случаи?

— Пострадал наш профессор. Преступление раскрыто. Ученый — легкий объект для нападения наркомана, хулигана. Интеллигентного вида, немолодой, слабый…

— У современного студенчества нет вредных привычек к алкоголю и наркотикам?

— Нет и не было студентов, которые не выпивают. Но нельзя быть хроническим алкоголиком и учиться в МГУ… У нас на Татьянин день, 25 января, 4 — 5 тысяч студентов празднуют, все навеселе. Что касается наркотиков — то это реальная угроза для России. Но в МГУ, например, на тот же Татьянин день работают специальные группы по выявлению наркотиков. За последние несколько лет — ни одного случая! Я бы не считал это сейчас проблемой для университета.

— Как поощряете студентов?

— 1000 именных стипендий.

— Откуда деньги?

— Стипендиальный фонд и коммерческие структуры назначают свои стипендии.

— Зачем они тратятся?

— Разные побуждения: одни считают, что обязаны образованию, другой хочет себе рекламу. Дело ученого совета — решить, кому дать. Это наше условие.

— Что спонсорам обещаете?

— Ничего, «спасибо» говорим.