Будучи не в силах бороться с жестокостью окружающего мира, Юля выбрала смерть. Дождалась, когда мама уйдет гулять с собакой, и выбросилась из окна. Ее не довезли до 4-й неотложки...

Самоубийство. Одно из десятков других. В прошлом году подобных случаев в Харьковской области было около тысячи. Судя по всему, в нынешнем будет не меньше.

«Мне так страшно»...

За несколько минут до смерти Юля аккуратно сложила личный дневник, переоделась, позвонила дедушке:

— Ты меня любишь?

— Конечно, люблю.

— И я тебя, дед. Очень.

Это признание — самое дорогое, что бережно хранит дедушка Виктор в своей памяти. А еще он бережет бутылку с морской водой. Он попросил привезти такой подарок из спортивного лагеря в Форосе, где Юленька (так девочку — единственного и очень любимого ребенка — называли и называют в семье)проводила свои роковые каникулы. Она покончила с собой на следующий день после возвращения с моря.

Еще она позвонила приятельнице Алене.

— Мне так страшно...

Ничего не понимая, Алена ринулась бегом на девятый этаж, где жила Юля. Но не успела.

Юленька уже лежала на асфальте. «Такая красивая. Впрочем, как всегда», — это слова соседей. Кажется, именно подобных комплиментов девочке так остро не хватало при жизни.

Подходя к подъезду с другой стороны, Ольга (мама Юли) услышала крики, увидела лица соседей. «С Юлей беда», — сказал кто-то. Не помня себя, Ольга побежала домой. Открыла дверь. На диване — скомканные шортики (именно в них она оставила дочь). Окно — распахнуто... Мать сразу все поняла...

Юля оставила записку: «У меня нет друзей. Жизнь не имеет смысла. Всех люблю».

На этом была поставлена самая страшная точка.

Мама

Позже Ольга нашла и набросок письма, которое Юля пыталась писать киевской девочке, с которой познакомилась в лагере. В нем ничего особенного. Обычные детские эмоции. Как ни старалась, не смогла Юленька до конца довериться и молчаливому другу-дневнику. Хотя именно в нем — правда о том, насколько все же была ранима эта девочка. Так говорит ее мама. Честно говоря, я не решилась попросить у Ольги заветную тетрадку. Она — только ее, и, наверное, лишь мама может понять, почувствовать, проникнуть в самую суть того, что таится где-то за пределами обычных букв, слов, предложений, выведенных дочкиной рукой...

Сейчас Ольга словно и не живет. Вспоминает каждое слово, жест, взгляд Юли.

Десятый, сотый, тысячный раз ищет — для себя — ответы на вопросы, которые так легко срываются с языков многочисленных любопытствующих.

А понять Ольгу по-настоящему, наверное, может только другая мать, потерявшая ребенка. И я очень благодарна Ольге за то, что она, собрав все внутренние силы, откликнулась на мою просьбу рассказать о Юле, чтобы, возможно, уберечь от нечеловеческих страданий других детей. И матерей. Огромное спасибо также дедушке и бабушке Юленьки — сейчас они изо всех сил поддерживают друг друга и свою дочь. Ольга переехала к ним, в соседний подъезд. Квартира, где произошло непоправимое, — на замке.

«Ты — бедная, и нам с тобой не по пути»

Родственники опровергли распространившиеся слухи о том, что причина самоубийства девочки — несчастная любовь.

— Юлю просто затравили в лагере. Она всегда была очень тонким, чувствительным и преданным ребенком. Очень переживала за подруг, когда те ссорились между собой, верила в настоящую дружбу, хотела искренних отношений. В спортивный лагерь уезжала, переполненная большими надеждами, хоть и очень волновалась накануне. А вернулась совсем сломленной. Да и разве секрет, насколько жестоки подростки. Особенно сейчас, когда мир словно перевернулся, — с этого начала Ольга свой рассказ.

В классе, где училась Юля, была не особо теплая атмосфера. Как и во многих других коллективах, дети разделены по принципу «сытый голодного не разумеет». Поскольку Юленька — из семьи медиков (как уточняет бабушка, бюджетников), более обеспеченные девочки с ней не водились. Одна из бывших приятельниц так и заявила: «Ты — бедная, и нам с тобой не по пути». Нетрудно догадаться, какой болью отозвались в душе школьницы такие слова. После этого в дневнике у Юли, рядом с телефоном этой девочки, появилась запись «Она мне больше не подруга». Не могла Юля всех покорить и тем, что в подростковых кругах называется модным словом «харизма», а попросту раскованностью, легкостью в общении с мальчиками и умением вставить пару нецензурных слов под сигаретку за бутылочкой пива. За это в начале весны и была встречена на темной улице и в буквальном смысле оплевана одноклассницами. Долго плакала, маме с трудом удалось ее успокоить.

«Она ведь так любила жизнь!»

— Вы понимаете, она была очень эмоциональной девочкой, — так характеризует Юленьку дедушка. — И хотела всего. Она не выносила, когда что-то «наполовину». Полулюбовь, полууспех, «и не друг, и не враг, а так» — такое было не для нее. Мы с ней были очень близки, любили ходить на рыбалку, слушали Высоцкого. Я ждал ее из лагеря, достал записи, думал, послушаем вместе, тем более, что 25 июля — годовщина смерти поэта. Мог ли я предположить, что именно в этот день потеряю внучку? Она ведь так любила жизнь. И была наделена даром сострадания. Переживала, как свою, чужую боль.

Бабушка много лет проработала с отказными детьми. По ее словам, Юленька не могла спокойно слышать рассказы об их страданиях и одиночестве. И искренне радовалась историям со счастливым концом.

А еще Юля любила цветы. Собирала везде и приносила бабушке ростки, холила их и лелеяла. Некоторые зацвели совсем недавно, уже после смерти девочки... На ее похороны все, как будто сговорившись, пришли с огромными букетами роз.

Собственно, именно в этот день родственники планировали отметить, наконец, ее день рождения.

16 июля Юле Нечай исполнилось 13 лет. Она была в лагере. Позвонила маме, горько рыдая. Именно тогда Ольга заподозрила, что у дочери все не так уж хорошо, как рассказывали по телефону воспитатели.

— Ну ты ж не для того звонила, чтоб рыдать. Скажи что-нибудь, — уговаривала мама именинницу.

— Тут так красиво, — всхлипывая, произнесла Юленька.

— Тебя обижают?

— Нет.

— Почему ты так сильно плачешь?

— Потому что у меня день рождения, и я не с тобой.

— Я тебя здесь дома жду.

— Мамочка, осталось совсем немного дней.

Одиночество

Начав заниматься плаванием (как говорит Ольга, не ради спорта, а чтобы укрепить мышцы позвоночника), Юля, по словам мамы, всем сердцем прикипела к новому коллективу. Именно там она хотела реализоваться на все 100 процентов.

И очень расстраивалась, когда что-то не удавалось.

— Ей хотелось побеждать. Во всяком случае, быть среди первых, — вспоминает Ольга. — Как-то были соревнования в бассейне. Прибегает Юля ко мне в поликлинику. Рыдает от того, что заняла аж четвертое место. Хотелось большего. На состязаниях по бегу она как-то упала за четыре шага до финиша — я этого не знала, мне потом моя мама рассказала. То ли сил не хватило у Юленьки, то ли ногу подвернула. Она так плакала от обиды, что тренер подошел, поднял ее, обнял и они долго ходили, о чем-то разговаривая. То, что он говорил, ее успокоило. Он для нее был не то, чтобы кумиром, а примером для подражания.

«Артем Валерьевич нравится всем нашим девчонкам и мне в том числе, так как у него красивое телосложение», — Ольга приводит цитату из дневника дочери.

«Юля последние дни так на меня смотрела, будто что-то хочет сказать», — признался тренер матери. Конечно, теперь ему по-настоящему больно от того, что не уберег девочку. Впрочем, родственники не стремятся кого-либо обвинять...

Так получилось, что две подружки, с которыми Юля планировала быть вместе в лагере, от нее отгородились и пошли на поводу у двух других девочек, которые, как за день до гибели рассказала Юленька маме, стали ее всячески унижать.

— Нас в палатке было пять человек. Все по парам, а я одна. Все время меня отталкивали. Собираемся в туалет, а они кричат: «Не ходи за нами!» Выходят из палатки и стараются меня зацепить, чтобы больно было, — жаловалась Юля маме, едва переступив порог дома. — У меня подушка каждую ночь была мокрая.

Однажды Юля поплакала, вышла умыться и встретила воспитательницу. Та говорит: «Ты чего такая? У тебя ведь недавно был день рождения. А ну, «сделай улыбку».

— Я губы чуть-чуть растянула, умылась и пошла... опять плакать, — делилась девочка с мамой.

Ольга слушала, пыталась успокоить, отвлечь и думала о том, что если бы взрослые хоть словом обмолвились по телефону, что девочка страдает, нашла бы возможности, помчалась к ней, забрала домой.

— Я ненавижу море. Я больше без тебя никогда не поеду, — Юля прижималась к матери.

Пытаясь развлечь девочку, Ольга спрашивала, чего бы она хотела к семейному празднику. Может быть, мороженого (его Юленька очень любила)?

— Ты что, мама, у меня от него живот вырастет. Буду толстая. Меня и так дразнят.

— Девочки, как рассказывала Юля, буквально травили ее тем, что у нее полные бедра и большая грудь. Она действительно была развита, рост — 170 см, округлые формы, — вспоминает Ольга. — Я успокаивала ее, говорила, что она самая красивая, а остальные просто завидуют, но...

— Мама, такие, как я, не должны жить, — упрямо твердила девочка.

Кто же знал, что она задумывает самое страшное?

Кроме страданий из-за внешности, Юля все время возвращалась мыслями к событиям, происходившим в поезде по пути домой. Тренер спросил у ребят, кто намерен заниматься в августе. Все девочки отказались, так как разъезжались кто куда. Только Юля подняла руку. Но на нее даже не взглянули. Разумеется, это случайность. Но для и без того истерзанной девочки она стала одной из последних капель...

Может быть, причина все же — любовь? К тренеру? Этими вопросами задается и Ольга. Нет, объяснили ей психотерапевты. Девочке хотелось внимания. И понимания.

А еще — много-много конфет. Об этом своем, к огромному сожалению, не успевшем сбыться желании Юлечка все же сказала маме. Ей казалось, что она может съесть 100 килограммов сладостей.

— Наверное, организм боролся с депрессией и требовал глюкозы, — предполагает Ольга. — Я просто не успела... Хоть и сразу забила тревогу, понимая, что у девочки в душе ад, но верила — это пройдет. Казалось, она просто очень устала, измучилась, надо помочь ей прийти в себя, отогреться... Да и знакомая из детской поликлиники, с которой я поделилась Юлиными бедами, утешила. Это, говорит, возраст такой, трудный... Теперь-то я понимаю, что надо было, не откладывая, обращаться к специалисту. Юле нужен был психотерапевт, лекарства, гипноз. Но разве же я знала?!

...Наверное, никто из родителей не в силах точно определить, что есть обычные трудности переходного возраста, а что — настоящая внутренняя трагедия. Да и где грань между «плохо» и «очень плохо»? Родственники Юли Нечай сейчас больше всего на свете боятся, что однажды в какой-то другой семье повторится их трагедия. Подобное, по их мнению, почти невозможно пережить. 2 сентября они отметят 40 дней со дня смерти Юленьки. Обязательно пойдут в 58-ю школу, где она училась, поблагодарят учителей за поддержку во время и после похорон. А одноклассников и одногруппников по плаванию угостят конфетами.

За Царствие Небесное.

По словам дедушки, в их доме часто раздаются телефонные звонки. Дети, только вернувшиеся с отдыха и пока не знающие, что произошло, спрашивают: «Юля дома?». «Юли уже нет!» — как же тяжело произносить эти слова... Сейчас выясняется, что многие из звонящих, на самом деле, вполне могли бы стать Юлиными друзьями.

Да только... Поздно.