Перипетии славянского братства

0

Как это было

Толчком для развития центробежных тенденций послужила "бархатная" революция. Именно после 1989 года вдруг обнаружилось, что в отношениях чехов и словаков существуют какие-то проблемы. Пришедшие тогда к управлению новые политики, оставив в покое "низкие" вопросы экономики, с жаром принялись сглаживать якобы имеющиеся между титульными нациями шероховатости. Однако в результате их деятельности шероховатости не сглаживались, наоборот – становились все более заметными и раздражающе царапающими.

Достаточно долго по инициативе словацкой стороны тянулась история с тем, как называться федеративному государству в постсоциалистические времена. В течение нескольких месяцев 1990 года на потеху всему миру страна трижды меняла официальное название. Словаки настаивали на том, чтобы привычное слово "Чехословакия" писалось через дефис: "Чехо-Словакия", "Česko-slovenská republika", видя в прежнем написании умаление значения словацкой составляющей федерации. После долгих дебатов обошлись вообще без дефиса, на карте Европы ненадолго появилось государство Чешская и Словацкая Федеративная республика.

На этом раздоры не утихли. К 1992 году аппетиты словаков, почувствовавших возможность второй раз в своей истории образовать независимое государство (первый раз это было при Гитлере), значительно возросли. Они стали говорить о временном характере федерации, о необходимости вместо существующей конституции заключить чешско-словацкий договор, о прекращении федерального теле- и радиовещания на Словакию, о нераспространении экономической реформы Клауса на их территорию.

Дальше – больше. Опять же словаками была выдвинута концепция "экономическо-оборонного союза", т.е. не вполне понятного государственного образования, в котором должны были существовать две различные экономики с самостоятельным управлением, два эмиссионных банка, по два представительства в каждой из зарубежных стран – и в то же время единая валюта, которую должна была обеспечивать Прага. Два независимых бюджета на одну страну и предложение покрывать расходы одному "супругу" – это очень походило на приглашение к разводу.

Прага предложила Братиславе договариваться. Переговоры летом 1992 года проходили на "нейтральной" территории, в Моравии, на знаменитой брненской вилле Тугендхат. Их вели лидеры партий, с подавляющим перевесом победивших на выборах в обеих частях федерации: от Чехии – председатель Гражданской демократической партии Вацлав Клаус, от Словакии – председатель Движения за демократическую Словакию Владимир Мечьяр. Чехи уговаривали, словаки не соглашались.

Чехи предложили план дальнейшей децентрализации страны, место в федеральном правительстве для словацких министров иностранных дел, обороны, возможно, и финансов. В Словакии можно было исполнять только вторую (собственно словацкую) часть общегосударственного гимна, словацкие солдаты могли носить собственную униформу. Позднее Клаус пообещал словакам место премьера в федеральном правительстве, а также дополнительные инвестиции в их экономику. Мечьяру со товарищи нужно было только отказаться от претензий на самостоятельное представительство Словакии за рубежом.

Однако этого не произошло. Словаки ничего не хотели слушать и упорно гнули линию на фактический раскол федерации. В конце концов не выдержал и Клаус. В политическом договоре двух партий было записано: "Гражданская демократическая партия не рассматривает конфедерацию с самостоятельным представительством обеих республик на международной арене как единое государство, а только как союз двух самостоятельных государств. Более предпочтительным, чем такая конфедерация, ГДП считает существование двух самостоятельных государств, т.е. выступает за конституционное разделение современной страны".

Через месяц, 17 июля, словацкий парламент утвердил Декларацию о государственном суверенитете Словакии. В ответ на это президент Чехословакии Вацлав Гавел ушел со своего поста. В этой ситуации, словно испугавшись столь быстрого развития событий, о союзе и конфедерации заговорили словаки. Состоялся новый раунд переговоров, который процесса распада федерации не остановил. Удила закусили уже чехи: они говорили теперь, что, раз любовь кончилась, нечего тянуть с разводом.

Последняя глава истории чехословацкой федерации была дописана 25 ноября. В этот день Федеральное собрание повторным голосованием и минимальным большинством голосов одобрило закон о прекращении существования Чехословакии 31 декабря 1992 года. С 1 января следующего года Чехия и Словакия поплыли по жизни самостоятельно. Через несколько дней Вацлав Гавел был вновь избран президентом (теперь уже только Чехии), через несколько месяцев независимые страны обзавелись собственной валютой, через несколько лет в опустевшее здание Федерального собрания, стоящее в центре Праги памятником былого единения двух народов, переехала из Мюнхена радиостанция "Свобода".

Как оно стало

10 лет пробежали быстро. Состоялось две Олимпиады и три чемпионата мира по футболу. Чехи стали чемпионами мира по хоккею 4 раза, словаки – только один. Зато словацкий космонавт Иван Белла слетал в космос вместе с русскими, чехи о космосе в прошедшее десятилетие даже не помышляли.

Так уж сложилось исторически, что в составе федерации Словакия играла подчиненную роль, была своего рода сельскохозяйственным и сырьевым придатком к промышленной Чехии. В социалистическое время ситуация выравнивалась, но разница в экономическом развитии все равно сохранялась. Она не уменьшилась и за истекшее десятилетие.

Чехи активнее проводили приватизацию государственных предприятий и быстрее достигли притока иностранных инвестиций в свою экономику. Инвестиционный поток в Словакию до последнего времени сдерживался во многом из-за того, что Запад не устраивала личность и авторитарные методы правления многолетнего словацкого премьера Мечьяра. Положение несколько улучшилось с приходом к власти нового председателя правительства – Микулаша Дзуринды. Иностранные деньги в Словакию потекли, но только под определенные проекты и в меньшем количестве, нежели в Чехию. Большим потоком, чем в Чехию, в Словакию направляются только российские и китайские инвестиции.

Настораживающая Запад фигура Мечьяра и его ориентация на первостепенное развитие экономических отношений с восточноевропейскими странами препятствовали и политическому сближению Словакии с Европой. В то время как Чехия стала полноправным членом НАТО в 1999 году, Словакия дождалась приглашения в Североатлантический альянс только осенью 2002 года. В настоящее время Чехия является реальным претендентом на вступление в Евросоюз и рассчитывает осуществить это намерение не позднее 2004 года. Словакия также рвется в ЕС, но находится во втором эшелоне государств-претендентов.

Когда федерация развалилась, оба новых государства имели равный курс валют. За прошедшие годы чуть более быстрое развитие чешской экономики и ее объективно более высокая значимость привели к тому, что словацкая крона весит сейчас только примерно 0,7 чешской. Чешский рынок рабочей силы (при существующей в стране внутренней безработице) является весьма заманчивым для словаков, и их в Чехии, занятых на производстве постоянно или временно, находится больше, чем других иностранцев. Чехи по этому поводу шутят: "Когда мы после вступления в ЕС рванем на работу на Запад, наши места займут словаки и украинцы".

Государственный развод не испортил национальных отношений между чехами и словаками. Оба народа очень близки по языку, традициям и менталитету. На бытовом уровне сохраняется прежнее уважение, можно даже сказать, теплое отношение другу к другу. Между странами существуют "особые" отношения, позволяющие их гражданам свободно перемещаться по территории обоих государств. Для многих чехов Словакия с ее живописными горами и озерами остается туристским раем, потому они охотно ездят сюда, в близкую, хорошо знакомую им и дешевую страну. Словаки тоже часто пересекают чешскую границу, но они приезжают за культурой и, как уже говорилось, на работу.

Естественно, при этом никуда не делись национальные комплексы и предрассудки. Анекдотов – таких, как у нас про "хохлов" и "москалей" – здесь не рассказывают, но словаки, например, считают чехов людьми умными и талантливыми, но не имеющими какой-то малости, чтобы стать истинно великими. Они по-прежнему стремятся избавиться от комплекса "младшего брата", во многом потому и обособились, а сейчас из-за этого по старой памяти начинают прижиматься к венграм. Чехи, в свою очередь, даже на уровне публичных выступлений рассматривают словаков как народ более примитивный, чем они: пивные там более заплеванные, а забавы более откровенные и простодушные. Все же подчеркнем: до оскорблений, обид и враждебности дело не доходит при любом проявлении мнений.

И через 10 лет после развода большинство людей в обеих странах относится к нему отрицательно. Выгоды этого акта совсем не проявились в той степени, на которую рассчитывали и которую обещали политики. Ощущение некоей приниженности и утраты прекрасного большого дома на двух хозяев остается. Конечно, люди и государства научились существовать и в такой ситуации, но сожаление от разрушенного единства есть. Потому и оправдываются, перекладывают друг на друга вину за случившееся в 1992 году политики (тот же Клаус), потому задают риторические (а может быть, и нет) вопросы газетные обозреватели: не смогли ужиться в федерации двух субъектов – сумеем ли существовать в конфедерации государств Европейского Союза, в который стремимся?

Обсудить на форуме