«Если мы хотим сохранить украинскую нацию, мы должны сказать четко и ясно, что язык должен быть украинским». Так председатель Национального совета (НС) по вопросам телерадиовещания Украины Борис Холод прокомментировал решение этого органа о том, что эфирное вещание отныне должно вестись только на государственном языке. С 19 апреля начнется переоформление лицензий СМИ: в графе «язык вещания» отныне должно быть прописано только одно слово – украинский.
К началу года стране зарегистрированы 1053 «вещательных» СМИ, из них 11 теле- и 14 радиоканалов общенационального значения. В первую очередь постановление НС касается именно последних. Местным СМИ позволят изливать в эфир «недержавну мову» подольше. Однако, по словам заместителя главы НС Виталия Шевченко, со временем и им придется придерживаться «национальной» линии. Учитывая, что срок действия ранее выданных лицензий в прошлом году был продлен до 7 лет, языковая реформа информационного пространства вряд ли будет быстрой. Но вполне определенной.
Собственно, выдавить русский язык с Украины пытались неоднократно. Причем как сокращая трансляцию российских каналов (при этом не противодействуя проникновению в эфир западных компаний), так и пытаясь обуздать «русофильство» собственных журналистов и издателей. В апреле 1997 г. Верховная Рада приняла закон «О государственной поддержке СМИ», устанавливающий такую поддержку исключительно для распространителей информации на «ридной мове». Война за национальную чистоту информационного поля подкреплялась борьбой за обучение на государственном языке и окончательное изгнание прочих – в первую очередь русского – из всех сфер управления, в том числе местного.
Правда, борьба не увенчалась мгновенным успехом. По данным Министерства информации в конце 90-х годов из 6 тыс. периодических изданий две трети выходило на русском языке, и только треть – на украинском. Подавляющее большинство «эфирных» СМИ было лицензировано либо как русско-, либо как двуязычное, причем объем вещания на русском на коммерческих каналах доходил почти до 90%.
Ужесточить лицензирование в языковой области НС пытался неоднократно. И не только лицензирование. Прежний глава этого Совета г-н Петренко требовал «глушить российские радиопрограммы, которые вторгаются в украинский эфир» (как в СССР глушили западные радиоголоса).
Россия пыталась возражать против насильственной «дерусификации» Украины. Вопрос о правах русскоязычного населения, в том числе информационных, поднимался и на встречах президентов и премьеров двух стран. В 2001 г. МИД РФ уже выражал «по меньшей мере удивление» попыткой искусственно выдавить русский язык из украинских СМИ, выражая мнение, что «кому-то из украинского истеблишмента не по душе улучшение российско-украинских отношений». Возражали против таких попыток и правозащитники, указывавшие, что подобная линия расходится с основополагающими международными документами, в том числе ратифицированной Украиной Европейской Хартией региональных языков и языков меньшинств.
Некоторые опросы, проводившиеся в конце 90-х годов, показывали, что русским пользовалось (в быту) до 50 или даже более процентов населения бывшей советской республики. Не следует, конечно, возводить такие данные в абсолют: точной статистики на этот счет нет. Да и что это за «русский язык», тоже неизвестно. Скорее это так называемый суржик – некий промежуточный диалект, популярный, кстати, и в некоторых смежных областях России, включая Краснодарский край.
Тем не менее факт есть факт: и без всяких интриг Москвы тяга украинского населения к русскоязычным информационным источникам оставалась очень сильной, и до сих пор никакие меры ни по лишению эфира «москалей», ни по господдержке украиноязычных СМИ не приводили к перелому ситуации. Именно поэтому подготовленные при участии Мининформа и НС «Рекомендации по информационной политике» в конце 90-х содержали положение о том, что дальнейшее существование «русского фактора» в СМИ представляет собой угрозу национальной безопасности «незалежной державы», а сейчас г-н Холод говорит об угрозе «сохранения украинской нации».
Информационная ситуация на Украине между тем является отражением ситуации в большинстве уголков постсоветского пространства, откуда русский язык планомерно выдавливается, чаще всего вместе с его носителями. Только в маленькой Эстонии прекратило вещание примерно десять русскоязычных теле- и радиоканалов, а буквально на прошлой неделе руководство государственного телевидения заявило о том, что даже тот сравнительно небольшой русскоязычный блок, который присутствовал в его сетке вещания (отнюдь не в прайм-тайм), будет удален. В данном случае, правда, обоснование было чисто коммерческое: мол, дорого, а отдачи никакой. Впрочем, какими бы разными ни были объяснения, суть, скорее всего, одна. Молодые постсоветские страны стремятся, с одной стороны, укрепить суверенитет, а соответственно, максимально порвать с Москвой, в том числе и языковые культурные контакты. С другой стороны, они, особенно страны «западного» пояса, стремятся укрепить отношения с ЕС и НАТО, для чего опять-таки надо дистанцироваться от России (европейские декларации о правах меньшинств в данном случае – другой вопрос). Увы, русские, или даже шире – русскоговорящие, оказались заложниками ситуации.
