Рита Поддубная: Рекомендуемые переводы Блока можно разместить в сатирическом журнале0 ...Даже если разбудить любого из бывших студентов Риты Никитичны Поддубной среди ночи и спросить, чем она ему запомнилась, он без запинки ответит: `Идеальное знание своего предмета, захватывающие лекции, безукоризненный внешний вид и ироничное отношение к миру, к себе и, конечно, к студентам, которые, случается, путают имена героев разных пьес Островского (что, признаюсь, как-то произошло и со мной - Авт.) или не могут вспомнить даже те стихотворения, которые наверняка учили в детском саду`.
Впрочем, речь идет о дипломированных филологах, покинувших альма-матер еще до того, как университет перестал носить имя Горького. Что касается современных студентов, то, по их мнению, преподавателю русской литературы филологического факультета Харьковского национального университета, профессору Поддубной явно не до шуток. Хотя это далеко не единственный вопрос, который меня волновал, когда я шла беседовать с Ритой Никитичной, начала я все-таки с него.
- Лет пять назад я поняла, что пора избавляться от вредной привычки иронизировать над студентами, - объясняет она. - Потому что когда-то полушутя спросила у ребят, говорит ли им что-то фамилия, кажется, Некрасова и увидела в их глазах только недоумение. Тогда я поймала себя на том, что моя ирония не только неуместна, она абсолютно беспочвенна, и теперь надо задавать совсем другие вопросы. И вот уже четвертый год, начиная каждую лекцию, я абсолютно серьезно спрашиваю: `Кто-нибудь из вас когда-либо в жизни читал, скажем, Фета или хотя бы слышал его имя?` А интересующимся причинами такой `осторожности` обычно рассказываю две-три истории из жизни, больше напоминающие анекдоты.
- Расскажите и мне.
- Узнав, что ни один человек в аудитории даже не слышал о таком писателе, как Чернышевский, пересказываю его жизненный путь. Конечно, говорю о гражданской казни, заключении, ссылке и о том, как ему, наконец, позволили переехать в Астрахань. `Вы прекрасно понимаете, - обращаюсь к студентам, - что стояло за этим разрешением`. `Рита Никитична, скажите, пожалуйста, Астрахань - это где?` Я очень серьезно, без доли иронии, спрашиваю: `Вы знаете, что есть такая великая русская река - Волга?`. Аудитория, слава Богу, кивает. `Так вот, господа, хочу вам доложить, что Волга впадает в Каспийское море` - вы думаете, кто-то хотя бы улыбнулся или как-то отреагировал на такое откровение? Нет! Народ безмолвствовал! Пришлось договаривать, что именно там, где Волга впадает в Каспийское море, и находится Астрахань. Теперь вы поняли, что мой юмор в нынешних условиях стал неуместным?
- Да. Но... Расскажите еще `анекдот`.
- Прошлый учебный год. Сессия. Экзамен. Старательная девочка отвечает на вопрос о романе Тургенева `Рудин`: `Дмитрий Рудин познакомился с Натальей Ласунской в парикмахерской. Вернее, в `салоне красоты`. `Откуда вы взяли?`- спрашиваю. `Написано же у Тургенева, что у Дарьи Михайловны Ласунской был салон`. И ничего не остается, как объяснять, что такое дворянский салон, и чем он отличается от парикмахерской.
- Помнится, моя подруга в ответ на ваше ироничное: `А познакомились ли вы с Бердяевым?` мрачно ответила: `Если честно, то еще в детстве`. Судя по всему, этот `анекдот от Поддубной` можно считать безнадежно устаревшим.
- Да. Сейчас другое время. И детям (сразу скажу, что среди них много хороших и по-настоящему желающих учиться студентов) заниматься на филологическом факультете намного сложнее, чем их предшественникам. По нескольким причинам. Во-первых, из года в год снижается общий уровень образованности, и это касается не только жителей Украины, но и соседних государств. Дети утрачивают интерес к чтению. Здесь виной - и всеобщая компьютеризация, и издающиеся дикими тиражами совершенно безобразные пособия типа `Ответы на вопросы по литературе`, где меньше, чем на странице, помещается зачастую абсолютно безграмотное толкование творчества того или иного писателя. А школьники (нередко по рекомендации учителей) стараются уговорить родителей приобрести этот `дайджест` и решить тем самым все их проблемы, связанные с изучением литературы. А вы можете себе представить, что происходит с не приученным к чтению человеком, если он вдруг оказывается на филфаке?
- Если честно, то с трудом.
- Ему приходится не только наверстывать упущенное, но и читать очень много произведений, не предусмотренных школьной программой. Возникает внутренний парадокс, оборачивающийся огромной обидой детей. Студент столько сил приложил, сколько ему и не снилось, а преподаватель это `не ценит` и ставит `еле-еле тройку`. Потому что мало ознакомиться с текстом и пересказать сюжет - надо еще что-то анализировать, как-то думать. Надо читать научную литературу!
- Более того, насколько я знаю, ее по-прежнему необходимо еще и конспектировать.
- Конспектировать научную литературу мало кто умеет. Благо, сейчас ксероксы в университете на каждом этаже. Значит, либо делается копия, либо старательная девочка переписывает монографию полностью, не понимая того, что из нее кое-что можно и выбросить. Так или иначе, у нынешних студентов - совсем другие проблемы.
- Но в Украине на `общую беду`, которую вы обозначили, наложились еще и `национальные неприятности`.
- Что касается сугубо украинской стороны проблемы, то у меня вызывает колоссальные сомнения сама школьная реформа. На мой взгляд, абсолютно несостоятельно как 12-летнее образование (в таком случае оно должно быть гимназическим и строиться совсем по-другому, чем общеобразовательное среднее) и 12-балльная система оценивания знаний. Все разговоры по поводу того, что нельзя травмировать детскую психику двойками, не приводят ни к чему, кроме абсолютного расхолаживания ученика и его неумения работать. Школа, в которой от детей почти ничего не требуют, не учит их думать, анализировать свои поступки, стремиться к знаниям, трудиться, наконец. Что ни говорите, а работать надо заставлять. Модное ныне `заохочування` здесь мало что дает. Я уж не говорю о таких почти забытых сегодня понятиях, как обучение культуре мысли и культуре речи. А ведь это тоже немаловажно.
- Но слияние этих двух культур во внутреннем мире человека существенно затрудняется в государстве, так или иначе создающем языковые барьеры. Можно ли культурно мыслить на суржике? К сожалению, именно он становится, по крайней мере, во многих харьковских школах, языком всеобщего употребления.
- Вы правы. Программа общеобразовательной школы не дает детям возможности элементарно `почувствовать` и `понять` природу языка, который большинство из них считает родным. Ребенок теряет вкус к русскому языку, между прочим, не приобретая вкус к украинскому. То же - с изучением мировой литературы, а русская литература, по новой программе, изучается только в этом контексте. Здесь проблема еще и в том, что большая часть мирового наследия у нас существует только в русскоязычном переводе. Украинских переводов не то что добротных, а вообще каких бы то ни было очень мало. На нашей кафедре в прошлом году были созданы хрестоматии для русских школ, а в этом году мы написали учебник `Русская литература как часть мировой`. Наши коллеги с кафедры зарубежной литературы, которые готовили соответствующие разделы, были в ужасе - существующие переводы Бодлера на украинский язык способны только отпугнуть ребенка от этой поэзии. И поэтому решили дать в хрестоматии два столбца - перевод украинский и перевод русский.
Русская поэзия в `украиноязычном исполнении` не выдерживает никакой критики. Рекомендуемые школьникам переводы Блока можно разве что в каком-нибудь сатирическом журнале разместить. Таким образом, знание русского языка просто необходимо хотя бы для того, чтобы освоиться с мировой литературой.
- Но все же как-то не укладывается в голове, что, скажем, стихотворение в прозе Тургенева `Русский язык` в Украине признано неактуальным, и теперь его никто уже не учит наизусть...
- Во-первых, нынешние школьники вообще мало что учат на память, а во-вторых, этого писателя просто нет в школьной программе. Русской литературе в составе мировой отводится место очень незначительное и никак не соответствующее тому удельному весу, который она действительно занимает. Судите сами: 9-й класс - четыре часа на Пушкина (`Я вас любил`, `Я помню чудное мгновенье`, `Пророк` и... отрывки из романа `Евгений Онегин`), четыре часа на Лермонтова и четыре - на Гоголя. 10-й класс - по два часа на Тютчева и Фета, по 6 часов - на Достоевского (`Преступление и наказание`) и Толстого (`Война и мир`). 11-й класс - Блок, ранний Маяковский, Анна Ахматова, `Песня о буревестнике` Горького, `Мастер и Маргарита` Булгакова, стихи Пастернака, немного Бунина, Куприна, Чехова, Бродского и Твардовского. Это - все!
Такими программами нарушается очень важное завоевание, которое пока сохранилось в вузовском обучении и уже утрачено в средней школе - представление об историко-литературном процессе, о движении идей, форм, типов героев, наконец. В итоге ученику все равно - вот он ничего и не читает.
Зато недавно я услышала о новом требовании - заставить учеников со второго класса изучать иностранный язык. И только в тех случаях, когда невозможно предоставить детям возможность учить немецкий, французский, японский, арабский и так далее, предлагается заменить его русским, который будет изучаться как иностранный. В качестве исключения. В основном это касается, насколько я поняла из объяснений нашего министра, сельских школ, где, как указывает господин Кремень, очень трудно найти необходимое число преподавателей иностранных языков. А если говорить уж совсем всерьез, то происходящее сейчас в нашем государстве с русским языком и русской литературой - это самая настоящая `детская болезнь левизны в коммунизме`.
Наивно кажется, что вытеснение русского языка приведет к упрочению и возрождению национальной культуры. Никогда такого не было и никогда такого не будет. Национальная культура может развиваться и возрождаться только при условии, что этот процесс будет очень органичным. Ни внешними указами, ни постановлениями, а теми своими собственными соками, которые в ней есть.
Есть в украинской литературе эти внутренние силы? Конечно, есть.
- А как же разговоры о том, что на протяжении 70 лет украинская культура всячески угнеталась?
- Я их не понимаю. Я в Украине давно, с 1959-го года. Моя харьковская родня училась в украинских школах только потому, что они были ближе к дому, чем русскоязычные - и никто ничего не запрещал и не навязывал. В университете всегда принимались экзамены на двух языках, и абитуриента, подававшего документы, просили указать в заявлении язык, на котором он будет сдавать экзамены, писать сочинение или диктант.
Администрирование никогда ни к чему хорошему не приведет. Я глубоко убеждена, что пройдет некоторое количество лет, и все вернется на круги своя. И будет совершенно нормально и естественно развиваться двуязычие в восточных областях и преобладать украинский язык и культура в центральных и западных регионах. Так сложилось исторически.
Со временем все устоится и в образовании. Придут молодые преподаватели и методисты, предложат что-то новое.
- Где же им взяться при существующей-то системе?
- Сейчас все-таки развивается, наряду с государственным, и частное образование. Альтернативные школы уже имеют право строить систему преподавания по-другому. И их наработки обязательно станут достаточно весомым явлением в системе образования.
- А как с развитием науки? Кафедра русской литературы Харьковского госуниверситета долгие годы считалась одной из самых сильных.
- Она и теперь таковой является. У нас великолепная аспирантура. Постоянно защищаются очень качественные диссертации, достойные того, чтобы назвать их значительным вкладом в науку. Препятствий, конечно, стало больше. Но стремление к познанию никуда не делось. Да и могло ли быть по-другому? Литературоведение сейчас вообще очень интересное. По-новому выстраивается понимание внутренних закономерностей литературного процесса. Ученые стремятся увидеть не столько историко-идеологические тенденции и течения (они лежат в основе, и тут никуда не денешься), сколько те собственно эстетические законы, которые определяют развитие литературы.
- Но, кажется, именно с такой точки зрения мы и раньше рассматривали литературный процесс. Не этому ли вы нас учили?
- Конечно. Социум у нас присутствовал в анализе, но никогда не был доминирующим. Нас интересовала, прежде всего, поэтика. Но только сейчас такой подход стал основным в науке. Безусловно, и здесь достаточно много `перехлестов`. Когда моего любимого Федора Михайловича Достоевского рассматривают только как мистического писателя, я никогда в жизни с этим не соглашусь. Писатель, который говорил о себе как об `одержимом тоской по текущему`, не может быть только исключительно мистическим.
- Но для того, чтобы вступать в полемику с коллегами, надо, как минимум, иметь возможность читать их труды. Насколько харьковские филологи обеспечены новейшей литературой?
- Ни насколько. Приходится самим о себе заботиться. Узнаешь о том, что вышла та или иная монография, и начинаешь писать или звонить своим приятелям и просто знакомым в Россию. Они и высылают. Одна книга стоит 50 - 100 грн.
- Получается, что вся ваша зарплата уходит исключительно на книги?
- Естественно. Но не можем же мы мхом порасти. Здесь главное, чтобы своевременно поступала информация о выходе того или иного издания. Иначе можно просто остаться без книги. Например, недавно из сноски, сделанной одним из авторов, я узнала, что в России еще в 1998 году вышла книга `Странный Тургенев` - о снах, видениях, галлюцинациях в творчестве писателя. Боюсь, что ее уже нет в продаже. Придется писать своим бывшим дипломникам, которые живут в Москве и Подмосковье, и просить, чтобы поискали. А как же иначе?
- То есть выходит, что профессор Поддубная на жизнь все же не жалуется?
- А какой в этом смысл? Тем более, что профессору Поддубной очень повезло - она занимается любимым делом. А что касается остального... Помните письмо Пушкина Чаадаеву: `Я далеко не восторгаюсь всем, что вижу вокруг себя; как литератора - меня раздражают, как человек с предрассудками - я оскорблен, - но клянусь честью, что ни за что на свете я не хотел бы переменить отечество или иметь другую историю, кроме истории своих предков, такой, какой нам бог ее дал`.
|
