НЕ ПРИГЛАШАЛ САТАНА НА БАЛ ЛЕНИНА И СТАЛИНА0 Роман Михаила Булгакова «Мастер и Маргарита» можно читать и сто, и двести раз, постоянно открывая для себя новые истины.
Другое дело инсценировки, для которых роман является часто поводом для самовыражения режиссера-постановщика. Когда-то Роман Виктюк уже показывал в Харькове свой спектакль «Мастер и Маргарита». К сожалению, я не смог тогда его посмотреть. Однако слышал много разных суждений. Некоторые, например, признавались, что не в состоянии были понять сложную постановочную символику овеянного легендами экс-модного режиссера. Увы, господа, «легенды» порой сами себя исчерпывают…
Начнем с того, что увиденный мной спектакль породил в душе сомнение: а читал ли внимательно роман Булгакова Роман Виктюк? Думал ли о нем после прочтения уже как режиссер, а не просто читатель? Скорее, нет, чем да. Изначальным критерием для критика, оценивающего профессиональную культуру спектакля, прежде всего, является определение его жанровой структуры. К сожалению, сценическое детище Виктюка такой возможности нашему брату не дает. Потому как все увиденное являет собой эклектическую похлебку жанровых осколков. Роман Булгакова разворачивает перед нами широкий спектр жанровых картин и характеров — от нереальных до реально существующих. В спектакле Виктюка все персонажи разделяются только по половым признакам. В чем художественное или философское оправдание такого обезличивания? Для меня, например, осталось непонятным. Хотя можно оправдать это тем, что все персонажи, по разумению Виктюка, являются пациентами психиатрической лечебницы. Но в таком заведении у пациентов накал внутренних страстей должен проявляться сильнее и ярче. Однако волна гипертрофированных чувств прокатилась по сцене только в начале спектакля долгой «ломкой» Ивана Бездомного, корчившегося перед нами в смирительной рубашке.
Картина на Патриарших прудах, когда перед Берлиозом и Бездомным «соткался из воздуха» лик нечистой силы, показалось, шла вечность. Блестящие булгаковские диалоги, в которых каждое предложение является емким, ярким, вкусным, размусоливались артистами в монотонных диалогах так подробно, будто мы, сидящие в зале, не читали романа. Это же надо было суметь сделать скучным то, что уже давно обрело образ «крылатой фразы». Затем по сцене таскали вилок капусты, намекая, что это голова. Потом носили в авоське муляж головы Берлиоза с перекошенным от страшных мук лицом. В конце концов, устроили его похороны, демонстрируя содержимое черного гроба с обезглавленным покойником. Куда подевались яркие булгаковские образы! Какие-то лица ходили по сцене группами, зрители при этом совершенно не могли понять, кто есть кто. Путаница привела к тому, что за героиню спектакля многие поначалу приняли не в меру активную Геллу, а Маргарита только в конце спектакля обнаружила себя рассказом о букете желтых цветочков.
Четко персонифицированы были два героя спектакля — вождь мирового пролетариата Ленин и отец всех народов Сталин. Многочисленные бюсты, выкрашенные разной краской, были расставлены на сцене. Что между ними делал черно-блестящий Воланд, осталось известно только Виктюку.
Идея спектакля размыта и не конкретизирована. Логической последовательности событий нет. Мысль о том, что люди начинают думать только тогда, когда попадают в психушку, на уровне философского романа Булгакова становится нонсенсом. Есть авторы, произведения которых вполне соответствуют такому уровню режиссуры, например, Николай Эрдман или Михаил Зощенко. Многоярусный роман Михаила Булгакова не терпит двухчасового концертного исполнения по принципу радиопередачи «Театр у микрофона».
Я наивно ждал бала Сатаны, который мог бы стать кульминационной точкой действия, но его просто не было. Под звуки популярных песен тех лет вперемешку с арией Мефистофеля из оперы Гуно «Фауст» по сцене носили, стуча головами, бюсты уже упомянутых вождей. Когда Воланд спросил у Маргариты, чего она хочет, та пожелала сожженную рукопись Мастера. Со словами «рукописи не горят» Воланд отдал их просительнице и она… умерла. Не помню, то ли Маргарита подползла к мертвому Мастеру, то ли он к ней, но отчетливо запомнил четыре обнаженных ступни. Пока зрители разглядывали пятки покойников, я окинул взглядом зал и с ужасом заметил, что выражение лиц у сидящих было очень похоже на пятки лежащих на сцене героев.
Из известных харьковчанам актеров в спектакле были заняты Дмитрий Бозин (Воланд) и Николай Добрынин (Мастер, Пилат). И тот, и другой играли то ли для себя, то ли друг для друга, но явно не для нас. И если Бозин иногда обращался в зрительный зал, то Добрынин просидел весь спектакль скукожившись у левого портала сцены. Тема любви Маргариты и Мастера пробита в спектакле как дыры на перфоленте, мол, зачем вам подробности на сцене — читайте их в романе. Порою создавалось впечатление, что актеры не знали, чем занять на протяжении двух часов публику. Антракта не делали из опасения, что после оного в зале останутся лишь те, кто будет ждать финала, чтобы увидеть счастливое лицо Романа Виктюка. Дождались. Маэстро произнес искренне-приторные признания в любви терпеливой харьковской публике. Ради этого стоило идти на Булгакова без Мастера и Маргариты, от которых в спектакле остались только одни пятки?
P.S. О!!! Я таки понял идею сценической версии Виктюка! Все как всегда просто и оригинально: души влюбленных не захотели жить в головах обитателей психушки и ушли в пятки, которые так многословно желтели на черном фоне пыльной сцены. Мистика, господа!
|
