К Пятидесятилетию ХХ съезда КПСС

0

Пятидесятилетие ХХ съезда КПСС, как видно уже сегодня, буквально «обречено» открыть широкую дискуссию. Дискуссию вновь, а возможно, и заново подводящую итоги не просто веку – если брать эпоху до ХХ съезда (1956) и после него – но и всей истории национального бытия и отечественной государственности. Ведь это событие резко надломило ту систему жизненных ориентаций и ценностей, что складывалась в советский период. Оно создало тот идейно-политический и культурный водораздел, что обусловил политическое противостояние последних десятилетий. И сказался практически на всех аспектах жизни России. Удар по символу масштаба И.В.Сталина, вобравшего в себя суть советской эпохи, просто не мог не отозваться на всех сторонах жизни нации.

При этом то, что сегодня принято именовать русским вопросом – проблема исторической идентичности и государственного существования русских – понесло здесь чрезвычайно серьезные потери.

Русский консервативный проект Сталина

Сегодня очевидно, что высокая трагедия Великой Отечественной войны и героизм послевоенного восстановления страны позволили Сталину официально провести в жизнь свой «консервативный проект» - то, о чем сегодня вдруг заговорили даже власть имущие силы, как о единственно эффективном средстве стабилизации и модернизации нашей страны. Составляющие русского консервативного проекта Сталина известны.

Восстановление целостного ядра символов, освящающих преемственность советской эпохи с наследием прошлого. Примером здесь является введение воинских званий, погон, традиционной русской военной формы в армии и т.д.

Прекращение гонений на Православную церковь и начало все более тесного сотрудничества государства с ней. В этом ряду решение Политбро ЦК ВКП(Б) от 11 ноября 1939 года, отменившее как указание от 1 мая 1919 года «О борьбе с попами и религией», так и «все соответствующие инструкции ОГПУ-НКВД, касающиеся преследования служителей церкви и православноверующих». Здесь же знаменитая встреча И.В.Сталина в Кремле с Патриаршим Местоблюстителем митрополитом Сергием 4 сентября 1939 года, после которой был созван Архиерейский Собор РПЦ, избравший Патриарха.

В этом ряду и организация в 1945 году в Москве «почти Вселенского Собора», как определил его митрополит Вениамин (Федченков), в гражданскую войну бывший епископом «армии и флота» у Деникина. Митрополит так писал по поводу этого события: «Невольно напрашивалась мысль: не перенес ли Глава Церкви, Господь Иисус Христос, центр ее в Москву?.. Подобное собрание всей Церкви теперь могло быть лишь в белокаменной Москве».

Придание Русской православной церкви Вселенского статуса было одним из ключевых элементов сталинского «русского проекта». Летом 1946 года был проведено самое представительное – Московское совещание глав автокефальных Православных Церквей мира, в котором участвовали делегации 11 из 13 Церквей.

Естественно, такое развитие событий вызывало бешенное сопротивление США. Как отмечалось в докладной записке Совета по делам Русской православной церкви по поводу совещания 1948 года глав Православных Церквей мира в Москве, часть зарубежных иерархов желала «разведать силы, сплачивающиеся вокруг Московской Патриархии, крепость этого объединения и не собирается ли Московское совещание присвоить Патриарху Алексию прерогативы Вселенского в ущерб Константинопольскому патриарху». Данное же беспокойство было вызвано тем, что для противодействия такому решению «американцы второй год шантажируют и вынуждают через греков и турок Константинопольского патриарха Максимоса уйти в отставку, чтобы посадить на его место Нью-Йоркского архиепископа Афинагораса-грека».

Своего рода культурная революция, последовательно вводившая в оборот знаковые события и личности прошлого. В ряд национальных героев, помимо деятелей революции и гражданской войны возводились и возвращались и другие - от Ильи Муромца до светлейшего князя Потемкина-Таврического. Этому служил кинематограф, хотя на экраны многие из этих фильмов выходили уже после смерти Сталина и быстро оказались вне проката. Это были картины о Суворове, Нахимове, Ушакове, Петре Великом, Мусоргском, Шевченко, Франко и др. То же самое происходило в литературе и театральной сфере, исторической науке, краеведении и прочих областях интеллектуальной жизни

Сбережение и развитие таких социально-экономических институтов как потребительская кооперация, в которую оказалась втянута примерно половина населения СССР. Решая проблемы, связанные с реализацией сельскохозяйственной продукции – и в городе, и на селе – она снимала многие из тех вопросов, что позднее буквально удавкой начали душить советское общество, уничтожая русскую деревню и почти до голода доводя русские города.

Именно потребкооперация, по сути дела, формировала общенародный, коллективистский пласт советской рыночной системы. И это тоже один из элементов сталинского «консервативного» проекта».

Приоритетное развитие центральных русских областей. Создание новой индустриальной базы за Уралом привело к удвоению индустриальной мощи русского индустриального «сердца» страны, не нарушив при этом нормальный ход экономического развития всего Союза. Мощь России возрастала, рос и ее престиж, как за рубежом, так и в самом Союзе. Это осуществлялось при весьма аккуратной, а главное – естественной индустриализации национальных республик, через приоритетное выращивание их собственного рабочего класса и технической интеллигенции. Вот еще одна важнейшая черта сталинской политики.

Всемерное воспитание естественного уважения к государствообразующему русскому народу. Пример здесь подавал сам генералиссимус. Вспомним хотя бы его знаменитый тост за русский народ.

Все это было неотделимо от имени и дел Сталина, было слито воедино и отковано в его консервативно-национальный проект, который, кроме всего прочего, призван был очистить общество от идеологических последствий троцкизма. Включая одно из самых тяжких из них – это требования, вопреки духу и букве марксизма, вечного покаяния русских за грехи интернационального класса экспулуататоров времен царизма и поражения русского народа (из которого в массе своей состоял советский рабочий класс) в реальных правах в пользу других, все еще преимущественно мелкобуржуазных, национальностей страны.

Мало того, Сталинский проект очищал общество не только от наследия троцкизма, но и от того русофобского багажа в общественной и государственной жизни, что копился самое малое с XVIII столетия, со времен бироновщины. От тех, кто рассматривал богатства России как якобы «ничье» достояние. И вечно пытался раз и навсегда произвести отчуждение этих богатств от самого русского народа.

Именно поэтому доклад, вдруг вынесенный Н.С.Хрущевым на ХХ съезд, совершил не просто политический, но и цивилизационный – ибо к тому времени уже возникла советская цивилизация – переворот. Он, по сути дела, перечеркнул (сначала директивно и словестно, а затем и на уровне государственной практики) все сталинское начинание.

С ХХ съезда все, что являлось русским поворотом Сталина, было прозвано «периодом культа личности», подлежащим осуждению и ликвидации «во всех областях партийной, государственной и идеологической работы» (так говорилось в специальном постановлении ХХ съезда по докладу Н.С.Хрущева).

Антирусский проект Хрущева

Харизматическая личность Сталина – а таких подлинных харизматиков, т.е. деятелей милостью Божьей в глазах людей, вся история человечества знает за тысячелетия с десяток - была превращена в нечто мистически инфернальное, в темное начало как своей, так и всей мировой истории. А с ним дискредитирован оказался и русский проект в СССР, а затем и в России.

Конечно, многие из этих антисталинских импульсов проявились на самом ХХ съезде не в полную силу. Однако вытекшая из хрущевского доклада «оттепель» вскоре превратила их в движитель очередной волны гонений.

И на Православие, что оказалось вполне сравнимо с ожесточенной травлей Церкви троцкистами в послеоктябрьскую эпоху. И на русскую армию, которая старательно дегероизировалась. И на образ самой Победы – ведь Сталин, согласно Хрущеву, якобы по глобусу руководил сражениями. И на русскую составляющую национальной культуры, которая все более выхолащивалась под громкие слова об интернационализме. И на потребительскую кооперацию, загубленную невероятно жестокой хрущевской налоговой политикой, заставлявшей крестьянина опускать от отчаяния руки и широко открывавшей спекулянтам-перекупшикам ворота некогда и вправду колхозных рынков. И на сами русские земли страны, из которых выкачивались средства и людскике ресурсы для форсированной «индустриализации» национальных окраин, что быстро превратило русских в глазах других народов в ущербный слой населения, стоящий в самом низу реальной социальной лестницы.

Именно антисталинские эскапрады хрущевского доклада стали со временем тем стержнем, вокруг которого принялись кристализовываться все более мощные и наглые антисоветские и антигосударственные силы, получившие своего рода морально-политическую индульгенцию. Именно доклад Хрущева сыграл роль спускового крючка у сверхоружия грядущих «перестроек» и «реформ», которые разрушили СССР, уничтожили социализм, возродили в стране капиталистические отношения «троглодитского» типа, открыв современную эпоху геноцида русского и других исторически ему родственных народов.

В итоге борьба между идеей русского консервативного проекта Сталина и практикой целого ряда проектов враждебных России сил сделалась одной из доминант отечественного самосознания. Она то выплескивалась на поверхность массового восприятия (особенно в ключевые моменты общественно-политического развития), то уходила вглубь народного менталитета. Но никогда не исчезала, оставляя свой отпечаток в сознании нации.

Хрущевская оттепель с ее отчетливой антирусской подоплекой; поздний брежневский «застой», который окончательно выпестовал националистическое перерождение «элит» на окраинах Союза и оттер русских на периферию государственной жизни; годы горбачевской перестройки, введшее антирусские пассажи практически в норму «хорошего тона» в публицистике и делах политики; а затем и нынешняя эпоха открытого геноцида русского народа – вот пути развития тех тенденций, что вбросил в общество хрущевский доклад ХХ съезду.

И могло показаться, что этого полувекового скрепирования русских начал должно было с избытком хватить на то, чтобы семена ХХ съезда не только взошли, но и дали свои пышные всходы и губительные плоды. Но нет, один из парадоксов нашей жизни заключается именно в том, что отнюдь не Сталин и его консервативный русский проект стали из года в год все активнее отвергаться большинством российского общества. Отвергаться начало другое – идейные наследники и политические проводники мифов и идеологем хрущевского доклада.

Русский проект Сталина, как пробный камень в политике

Русский консервативный проект Сталина превратился в наши дни в общественную ценность, все очевиднее играющую роль пробного камня для оценки всех политических сил и лидеров страны. Об этом, в частности, говорит серия опросов общественного мнения, предпринятых нашим Центром исследований политической культуры России (ЦИПКР) в 2003-2006 гг. на базе стандартной «панельной» репрезентативной выборки в 1500 респондентов из 30 регионов РФ.

Опросный мониторинг ЦИПКР прямо говорит о том, что не случайно среди запросов, обращаемых ныне к власти, и в том числе к Государственной Думе, одно из центральных мест занимает требование «убрать из руководства России всех тех, кто управляя ею, служит чужим, не русским, не российским интересам». А также – призыв «передать экономику, политику и финансы России в руки русских и других исторических народов нашей земли». Эту программу-минимум, как говорят материалы наших исследований, устойчиво поддерживает более половины граждан страны, тогда как оспаривает, самое большее, треть.

Другое дело, что образ выразителя этой заново нарождающейся национальной идеи в общественном восприятии так и не сложился. Да, больше всего шансов на эту роль имеет КПРФ. И все же видеть в ней самую «прорусскую партию» решается в лучшем случае четверть населения. Хотя более четырех пятых самих коммунистов, о чем свидетельсвуют внутипартийные опросы общественного мнения, проводимые ЦИПКР, и правда видят одну из главных своих целей в том, чтобы органично объединить марксизм и русскую идею.

Тогда как в «Единой России» самую прорусскую силу усматривает один из двенадцати русских, россиян. А в ЛДПР – лишь каждый двадцатый.

Иначе говоря, облик «русской партии» в современной Росии все еще не сформировался. Роль эта вакантная…Видимо поэтому и работают в Кремле над своим «консервативным проектом», пытаясь осуществить захват этого идеологического, политичсекого, цивилизационного пространства и на его основе совершить очередную перелицовку партии власти.

Очевидно, что именно объективная необходимость в русском консервативном проекте, все более ощущаемая нашим обществом и в то же время никак не реализуемая на практике, и явилась в наши дни одной из причин принципиального поворота в массовом восприятии ХХ съезда и всего с ним связанного. Самосознание русских и россиян за истекшие полстолетия сложилось принципиально иначе, нежели планировали «отцы» антисталинского переворота.

Весьма красноречива реакция общественного мнения.

«Сталин правильно рассматривал русских как главный, государствообразующий народ нашей страны», - так зазвучали оценки относительного большинства (46 процентов) русских и россиян, отвергаемые всего лишь 27 процентами граждан.

Хотя, конечно, не все в сталинской традиции еще понятно нашим современникам. Не ко всему они готовы. Слишком много табу накопилось за истекшие годы. Так например, работа Сталина по созданияю «великой славянской империи» вокруг СССР, по сути дела воплотившаяся в социалистическое содружество советской поры, сегодня смутна для 60 процентов населения России.

И в то же время многое другое из сталинского русского проекта, не раз ошельмованное и проклятое официальной пропагандой и информационным официозом, ныне не просто живет в народе, но и поднимается на щит.

«Сталин жестко спрашивал с самых высокопоставленных деятелей страны. Надо ли бы ему так поступать?» - так ставился один из вопросов по ходу социологических исследований ЦИПКР. «Надо!» - отвечают почти две трети населения против 10 процентов наших сограждан.

Полностью рассеилась хрущевская ложь, дискредитировавшая Сталина как полководца, а Победу в Великой Отечественной войне - как народный подвиг и результат военного гения народа и страны.

«Байки насчет «прострации» Сталина в первые дни войны – откровенная ложь. Доказано, что уже в первые дни войны он встречался с десятками людей… Наши нынешние критики Сталина судят по себе. Уж они то, окажись в его положении, и верно – насмерть перепугались бы», - эти и близкие им оценки ныне разделяет половина населения России…

Крах мифов ХХ съезда

В общем, постулаты хрущевского доклада в глазах наших современников рушатся один за другим. И не случайно нынешняя партия власти устами лидера «Единой России» Бориса Грызлова заявляет, непонятно к кому обращаясь – к теням ли Сталина, Хрущева и КПСС или к здравствующей КПРФ – что де «пересмотр решений ХХ съезда, какими бы они ни были, не допустим».

А собственно почему? На небесах или скрижалях это не записано. И потому этот даже не пересмотр, а низвержение в народе идет в полную силу.

Образ ХХ съезда КПРФ приобрел в глазах ныне живущих русских и россиян весьма определенный характер.

«Наверное, просчетов, ошибок, нарушений законности в эпоху Сталина было немало, однако в хрушевском докладе только и они были взяты в расчет, предельно сконцентрированы, дведены до абсурда... Клевеща на Сталина, Хрущев выполнил ту роль разрушителя Советского государства, которую возлагали на него ненавидящие Россию мировые и действовашие внутри СССР силы… Хрущев стремился, втоптав в грязь Сталина и его эпоху, возвысится сам… Хрущеву и его докладу на ХХ съезде мы, в конечном счете, и обязаны нынешними нашими несчастьями и трагедиями», - такова сумма настроений, которая примерно на 60 процентов определяет сегодняшнее общественное мнение. Иначе говоря, на уровне народного, русского, прежде всего, мировосприятия, антисталинские константы хрущевского доклада ХХ съезду оказались развенчаны и отменены.

Образ же Сталина и его русского консервативного проекта – без всякой идеализации – в целом уже не только обелены и восстановлены в исторических правах, но и заново становятся критерием при оценке позиций и дел современных лидеров. В то время как Хрущев и его доклад все очевиднее сбрасываются в разоряд вещей стыдных и осуждаемых. Превращаются в антиценность русского, российского самосознания.

Так есть и так будет. Тем более, что противостояние это не окончено. Наоборот, его суть становится все яснее. Политическое противоборство побуждает «детей ХХ съезда» к небывалой для них откровенности. «Главным результатом ХХ съезда стало не робкое осуждение сталинизма – но то, что осужден был лишь сталинизм. А главных болезнях русского духа так никто и не задумался», - пишут сегодня либеральные «Известия». В общем, били по Сталину, а целились-то по всему русскому. Не получилось. И теперь хочется наверстать. Что же большей откровенности здесь и ожидать нельзя.

Сергей ВАСИЛЬЦОВ,
Директор Центра исследований политической культуры России (ЦИПКР), Доктор исторических наук,

Сергей ОБУХОВ,
Зам. директора ЦИПКР, кандидат экономических наук