Нюрнберг. Три поколения спустя

0

Более 20 тысяч посетителей со всего мира, которые ежегодно переступают порог зала судебных заседаний # 600 во Дворце юстиции, часто не задумываются над правовыми принципами и противоречиями первого международного трибунала. Для них Нюрнберг - это одно из мест памяти современной цивилизации.

Судебный процесс: принципы и символы

Бывший свободный имперский город не случайно выбрали местом заседаний военного трибунала: именно здесь в 1935 г. были приняты законы о чистоте немецкой крови, ставшие юридическим основанием для уничтожения представителей "неарийской" расы; именно здесь каждый год проходили партийные съезды НСДАП, призванные продемонстрировать нерушимость "тысячелетнего рейха". Именно здесь американским представителям удалось обнаружить случайно уцелевшее здание суда, с большим размахом и в кратчайшие сроки перестроенное в символ нового международного правосудия. Однако по настоянию советской стороны 18 октября 1945 г. процесс начался в столице поверженного рейха - Берлине. Обвинение было выдвинуто в пленарном зале здания Камерного суда на Потсдамской улице, где за год до этого был вынесен приговор участникам покушения на Гитлера 20 июля 1944 г.

В ходе длившегося более года процесса в Нюрнберге судьи выслушали 236 свидетелей, к делу было приобщено более 300 тысяч данных под присягой показаний и более 5330 документов. Историками с удивительной дотошностью подсчитано, сколько дорогостоящих листов бумаги и карандашей было исписано делопроизводителями и стенографистами. По итогам заседаний двенадцать человек были приговорены к высшей мере наказания, семь - к пожизненному заключению, трое оправданы; СС, СД и гестапо были объявлены преступными организациями. Из приговоренных к казни двое сумели ее избежать: М.Борман, объявленный пропавшим без вести, был осужден заочно; Г.Геринг незадолго до приведения приговора в исполнение принял яд. Чтобы подтвердить неотвратимость правосудия, его тело было доставлено в зал исполнения приговора. Вместе с пеплом казненных, в тот же день высыпанным в приток реки. Исар, должна была исчезнуть и сама возможность повторения нацистских преступлений.

"Трибунал победителей": традиция и критика

Впервые попытка организовать судебный процесс над "военными преступниками" была предпринята по окончании Первой мировой войны, когда страны-победительницы, переложившие всю вину за развязывание беспрецедентного по своим масштабам конфликта на Германию, потребовав от последней выдачи ведущих полководцев и политических деятелей, включая отрекшегося от престола императора Вильгельма II.

Препятствием для выполнения требований Антанты стал не только всплеск общественного возмущения в Германии, но и позиция нейтральной Голландии, наотрез отказавшейся выдавать нашедшего здесь прибежище кайзера. В качестве компромисса правительство первой немецкой республики предложило союзникам передать обвинения на рассмотрение германского имперского суда в Лейпциге. Его заседания превратились в арену политической пропаганды, с которой не только были возвращены обвинения победителям, но и интенсивно распространялись реваншистские настроения. Не в последнюю очередь именно на их волне гитлеровской НСДАП удалось прийти к власти.

В 1945 г. победившие государства обладали всеми средствами для того, чтобы организовать судебный процесс против деятелей и организаций потерявшего суверенитет политического образования. Еще задолго до окончания военных действий участниками Антигитлеровской коалиции, устремления которых на этот раз были нацелены на безоговорочную капитуляцию противника, обсуждался вопрос о судьбе ведущих деятелей национал-социалистической Германии. Со стороны США, Великобритании и Советского Союза звучали предложения казнить без суда 50 тысяч наиболее одиозных нацистских преступников, однако после многочисленных консультаций было решено придать суду публичный характер. В западной исторической традиции превалирует мнение, что советскую сторону (в частности, Сталина) в необходимости данного мероприятия убедила мысль о возможности повторения показательных процессов 1930-х гг.

И современниками, и потомками процесс судопроизводства в Нюрнберге подвергался и подвергается жесткой критике. В качестве юридических пробелов называются многочисленные нарушения норм права: обвинение основывалось на принципах, которые были сформулированы после совершения деликта; защите оказывалось противодействие; на свидетелей осуществлялось давление; обвиняемые были лишены возможности обжаловать приговор. Поступки подсудимых были объединены общим понятием "заговор", которое отсутствовало в международном праве.

Кроме того, судьи отказались принимать в качестве аргументов защиты указание на нарушения международного права и "принципов человечности" со стороны участников Антигитлеровской коалиции. Односторонний и неограниченный диктат победителей не позволил разобрать "акции" самих участников Антигитлеровской коалиции: расстрел польских офицеров под Катынью, агрессию Советского Союза против Польши и Финляндии (не случайно советская делегация выступала против провозглашения войны в качестве преступления), планы Британии по захвату Норвегии, бомбардировки западными союзниками германских жилых кварталов и взрывы атомных бомб в японских городах.

Последующие события также показали, что юридическая формулировка "мир через право" не применима к действиям победившей стороны. Правители ни одной из "великих" держав с того времени не предстали перед судом общественности.

"Преодоление прошлого" или "работа над прошлым"? Цель или путь?

Нюрнберг продемонстрировал и границы правового преодоления прошлого.

Большая часть подсудимых на Нюрнбергском процессе отрицала свою вину, оправдывая свои действия неосведомленностью о преступлениях или необходимостью подчинения приказу. Так, Г.Геринг во всеуслышание заявил: "Единственным мотивом, который мной руководил, была горячая любовь к моему народу". Предпринятые командованием союзников меры безопасности были излишни: процесс не вызвал интереса у немецкого населения - многие считали его делом американцев. Объявленная денацификация также не была прочувствована обывателями, так как рассматривалась одной из сторон правосудия победителей. В действительности "культура совести" не может быть инициирована под односторонним давлением победителя.

Продолжением Нюрнберга должны были стать менее громкие судебные процессы над видными деятелями нацистского государства, однако повседневные проблемы мирных жителей и начавшееся противостояние бывших союзников на долгое время вытеснили двенадцатилетнюю историю нацистской диктатуры из общественной дискуссии в область табу. Кроме того, немецкая юстиция, которой союзники передали полномочия по расследованию нацистских преступлений, изначально не имела инструментов для разбора деяний, совершенных вне имперских границ. Только к началу 1960-х гг., когда это стало ощутимой помехой в судопроизводстве, в Людвигсбурге был создан Центр земельных управлений юстиции по преследованию нацистских преступлений. Яркой иллюстрацией нарождающихся перемен служит Освенцимский процесс 1963 г.

Толчком для возникновения действительно масштабной (пусть на некоторое время и затихавшей) общественной дискуссии о прошлом национал-социализма в Германии стал протест "поколения 1968-го", обвинившего своих "отцов" в нежелании каяться в собственных ошибках. Начавшаяся в СССР перестройка породила новую волну обсуждения, связанного с вопросом компенсаций принудительным рабочим; вторая половина 1990-х гг. всколыхнула немецкое общественное мнение свидетельствами коллективной ответственности за преступления нацизма со стороны "маленьких" людей. Тем самым культура напоминания обрела свою собственную историю. Важной ее вехой стала дискуссия о необходимости преодоления тоталитарного прошлого ГДР, к которой само восточногерманское население относится равнодушно.

Результаты работы над прошлым в Германии нельзя оценивать однозначно. К 60-летию Нюрнбергского процесса правые экстремисты в Гамбурге устроили демонстрацию под ревизионистским лозунгом "Право вместо мести". К этому же событию была переиздана монография В.Масерса о юридических противоречиях в работе первого международного трибунала; совсем недавно увидели свет книга о юморе в Третьем рейхе, демонстрирующая повседневное сопротивление режиму, и фильм "Падение" (в русском прокате "Бункер"), представляющий человеческую сторону Гитлера. На общественную дискуссию в значительной мере влияет логика развития современной массовой культуры.

Недавнее признание нобелевского лауреата Гюнтера Грасса, названного в свое время "совестью Германии", что он служил в войсках СС, по инерции вызвало кратковременную горячую дискуссию, но в действительности выглядит всего лишь коммерческой рекламой нового романа "Очищая лук". Наконец, именно явление поп-культуры - чемпионат мира по футболу 2006 г. - позволил немецкому населению вновь открыто гордиться своими национальными символами. И все чаще раздаются призывы: пора, мол, прекратить каяться.

Многие советские диссиденты еще в последние годы существования Союза ставили вопрос о необходимости проведения "Нюрнбергского процесса" над преступлениями коммунизма, считая, что советское общество может и должно преодолеть тоталитарное прошлое по готовому германскому шаблону. До сих пор интернет-порталы в качестве темы форума ставят перед своими посетителями подобный вопрос.

Возможен ли в России "свой Нюрнберг"? Спорно. Сложно себе представить суд над эпохой, апофеоз которой в образе Великой Отечественной войны является отправной точкой современного лихорадочного поиска национальной идеи. Еще сложнее убедить ностальгирующие по "сильной руке" поколения и социальные группы, что ушедшая эпоха вовсе и не была золотым веком. Жители современной России не заражены мучительной тягой к информации, спокойно воспринимают отсутствие доступа к некоторым архивам. Увесистая "Черная книга коммунизма", обвиняющая "второе великое чудовище столетия", вопреки ожиданиям не произвела фурора и осталась невостребованным украшением институциональных библиотек.

Нужна ли российскому обществу работа над прошлым? Безусловно. Наше некритичное к нему отношение проявляется в участившихся призывах различных политических сил сконструировать "светлую" национальную историю. Ведущие политики на патриотической волне по поводу празднования юбилея Победы требуют новой оценки исторической деятельности "вождя и полководца". Подхватив "послание" властных институтов, уже историки начинают озвучивать призывы унифицировать отечественное прошлое и призывают не писать историю сталинизма только с точки зрения жертв, якобы репрессии не бывают необоснованными.

Зарождение культуры совести не может быть показательным выступлением, направленным вовне, этот трудный и болезненный процесс может родиться только изнутри. Это не цель, это путь.

В статье использованы материалы публикаций Б.Бонвеча, Х.Моммзена, В.Масерса, С.Аверинцева, И.Нарского, изданий Spiegel, Stuttgarter Zeitung и др.