Новая революция. Часть 3.0 Книгу "Олигархи. Богатство и власть в новой России" завершает цитата из Владимира Путина, который в ответ на вопрос некоего репортера о Березовском спросил: "А кто это - Березовский?"
Уходящая натура?
Бизнес не взыскует либеральных реформ в политической сфере, не одержим манией свободы - он всегда сосуществует с тем государственным режимом, который есть.
Михаил Ходорковский |
"Буря и натиск ельцинской эры затихли", - пишет Дэвид Хоффман, подводя итоги шести олигархических карьер. Герои в основном либо вовсе сошли со сцены, либо отошли на второй план. Разве что Ходорковский, перестраивающий себя и свою компанию в соответствии со стандартами цивилизованного капитализма, играл в момент публикации книги роль, близкую к прежней. Чубайс погрузился в реформу энергетики, Лужков - в московское городское хозяйство, Смоленский совсем пропал из виду, Гусинский и Березовский были насильно удалены из российской политики и бизнеса... Книгу "Олигархи. Богатство и власть в новой России" завершает цитата из Владимира Путина, который в ответ на вопрос некоего репортера о Березовском спросил: "А кто это - Березовский?" Надо понимать, что Хоффман считает историю олигархов в России законченной.
Однако мы олигархию учили не по Хоффману. Эксперты и публицисты в один голос сомневаются в провозглашенной Путиным политике "равноудаленности" и полагают слухи о смерти олигархии несколько преувеличенными. "Эталонный" олигарх Борис Березовский, которого как бы не знает президент, предпринимает титанические усилия для своего возвращения в политику и во власть. Остаются на арене обойденные вниманием американского хроникера Потанин, Фридман, Алекперов. К ним добавились "олигархи второго поколения" (Абрамович, Мамут, Дерипаска). И далеко не все олигархи, старые и новые, спешат сделать свои империи нормальными крупными корпорациями. Так что "ельцинский капитализм" не ушел вместе с Ельциным. А уж миф об олигархах переживает настоящий расцвет.
В то же время Хоффман, пожалуй, прав в своем ощущении радикальной перемены в характере российского капитализма. Сейчас трудно представить себе, чтобы какая-то группа финансистов сумела повторить кампанию Ельцина или "информационную войну" 1997 года. Даже самые крупные воротилы стали гораздо более зависимыми от государственных чиновников, а не наоборот. Богатых и знаменитых не стало меньше, но этот "хвост" больше не может вилять государственной "собакой".
Феномен Ходорковского
Вот поэтому он - Король, а вы сидите на заборе, и на носу у вас очки, а в душе осень.
Исаак Бабель |
Своеобразное "послесловие" к книге Хоффмана - история Михаила Ходорковского. Самый благополучный из "шестерки" к 2003 году остался единственным олигархом, сохранившим - более того, преумножившим - свои политические амбиции. При этом он выбрал путь, в корне отличавшийся от траекторий Гусинского и Березовского. Он нацелился не на теневое воздействие, а на строительство легальной политической силы.
Технократически Ходорковский все рассчитал правильно. Во-первых, перестроил свою компанию так, чтобы она выглядела современной законопослушной корпорацией. Во-вторых, развернул широкую социально-политическую активность, направленную на создание своей общенациональной сети. В-третьих, стал готовить собственный переход из бизнеса в публичную политику без потерь, то есть максимально выгодную продажу своей компании.
Вот только для постреволюционного периода расчеты оказались не верны. Демонстративное осовременивание корпорации "ЮКОС" не столько создало ей хорошую репутацию в глазах общества (отношение которого к любому богатому человеку все еще описывается пословицей "черного кобеля не отмоешь добела"), сколько вызвало напряжение других крупных компаний. Политическая активность насторожила государство и лично президента: возникла опасность появления в стране альтернативного политического центра, никак не зависящего от власти, что не сочетается с "вертикальной" политикой. Чтобы выгодно продать ЮКОС, Ходорковскому надо было повысить капитализацию компании и найти платежеспособного покупателя. Он добился первого, объединяя ЮКОС с "Сибнефтью", и повел переговоры с американской Exon о продаже объединенной компании. И это означало бы, что крупнейший игрок на нефтяном рынке России уходит из-под контроля государства...
"Последний олигарх" завис между двух эпох - и был сбит на взлете. Можно сказать, что его насильственное устранение из политического процесса было равно выгодно как его противникам, так и "союзникам": они получили возможность свести публичную политику к борьбе между собой. Правда Ходорковского такое положение дел не устроило, почему, собственно, и появилось на свет его знаменитое открытое письмо из узилища. И оно, помимо всего прочего, показывает, что олигархическая эпоха в России и впрямь закончилась. А как насчет либерализма?
Либерализм на перепутье
Единственная свобода, заслуживающая этого имени, - это свобода следовать своей собственной пользе своим собственным путем.
Джон Стюарт Милль |
Вокруг статьи Михаила Ходорковского "Кризис российского либерализма" поднялся большой шум, по большей части не имеющий отношения к содержанию этого по-настоящему серьезного текста. В основном говорили о чем угодно (как появилась публикация, сломался или не сломался автор, автор ли он и т.п.), но не о проблемах, которые были поставлены.
Это естественно: ни гонителям, ни защитникам не нужен Ходорковский-мыслитель или Ходорковский-деятель. Он им нужен как символ прошедшей эпохи, которую первые рисуют исключительно черной краской, а вторые - исключительно розовой. Возможности игнорировать человека, возведенного в ранг живого воплощения минувшей эпохи, ни у тех ни у других не было, вот они и стали уводить разговор в сторону; говорить не о позиции Ходорковского, а о его "покаянии" (при этом, как точно отметил Максим Соколов, понимая покаяние сугубо в полицейском смысле, как "чистосердечное раскаяние" перед "гражданином начальником").
Среди действующих политиков, пожалуй, единственным содержательным комментатором статьи Ходорковского стал Владимир Рыжков, опубликовавший собственную статью под названием "Апрельские тезисы о либерализме". Как и М.Б.Ходорковский, В.А.Рыжков говорит о либерализме. И это делает возможным разговор по существу проблемы, без отвлечения на скандально-пенитенциарную составляющую события.
Депутат Рыжков почти во всем согласен с анализом и оценками опального олигарха. Тем примечательнее расхождения между ними! По первому впечатлению их не так уж много - всего три. Но они касаются принципиально важных вещей - принципиально важных как для обоих авторов, так и для обсуждаемой ими проблемы.
Либерализм или либералы?
Отсутствие свободы, на которое жалуются люди или группы, порой сводится к отсутствию должного признания.
Сэр Исайя Берлин |
Расхождение первое касается природы кризиса либерализма.
Диагноз Ходорковского суров: электоральный провал либеральных партий в декабре 2003 и марте 2004 года обусловлен сущностными чертами отечественного либерализма со всей его "муторной историей". Такие черты, как национальный нигилизм, антигосударственничество, догматизм, свойственны нашему либерализму давно, и без их преодоления Россия никогда не придет к свободе.
Позиция Рыжкова не столь определенна. Он, как и Ходорковский, признает кризис "либерализма как политического течения". Но причину видит отнюдь не в идеях, а в их носителях: "дело не в либерализме, а в либералах". Соответственно решение проблемы видится довольно простое: поменять вождей и объединиться.
Но так ли уж плохи либеральные вожди? Такие люди, как Анатолий Чубайс и Егор Гайдар, Борис Немцов и Ирина Хакамада, Григорий Явлинский и сам Владимир Рыжков, вряд ли могут быть названы неумными, неумелыми, недалекими и т.д. Их политический опыт и таланты несомненны, но вот возглавляемое ими дело почему-то в провале.
Признавать или воевать?
Твердость позиции, которую не в силах изменить ход проигрываемой битвы, - характерный признак правящего меньшинства распадающегося общества.
Арнольд Дж. Тойнби |
У Ходорковского есть свое объяснение этого провала: отрыв либералов от страны, упрямое противопоставление ими себя государству. В частности, негативное отношение к президенту как институту. Ходорковский говорит о необходимости "признать легитимность президента" как важнейшего института государства. Рыжков протестует против "абсолютизации роли института президентства". Похоже, что первый говорит именно об институте, а второй - конкретно о Путине, коего считает проводником "авторитарной модернизации".
Эта посылка для Рыжкова аксиоматична, но верна ли она? Как ни странно, за последние четыре года в государстве российском не произошло ни одного институционального изменения по сравнению с ельцинским периодом. В президентской программе, которая многократно провозглашалась, нет ни одного авторитарного положения. Что же касается авторитарных действий власти (а они действительно есть), то они не носят системного характера, а самое главное - ничем по сути не отличаются от авторитарных же действий, производившихся в 1990-е годы. Разве что объект изменился, да и то не кардинально.
Что действительно изменилось, так это отношение общества. Требования "порядка" и "справедливости" звучат сегодня гораздо громче, чем лет пять назад. Но вот что характерно: президент реагирует на эти требования в минимальном объеме. Ходорковский отмечает, что 70 процентов россиян менее либеральны и демократичны, чем президент Путин. Рыжков с этим не согласен: для него быть менее либеральным, чем Путин, - значит выступать "за диктатуру и погромы". Так ли это?
У Ходорковского есть внятный аргумент - отношение к частной собственности. Подавляющее большинство граждан России выступает за передел собственности. Однако президент, так чутко откликающийся на "народные чаяния", в данном случае идет вразрез с мнением большинства, категорически отказываясь от передела. Кто же либеральнее - президент или общество? А если общество не либерально, то не значит ли это, что с либерализмом не все в порядке? И что в этой ситуации делать?
Думать или трясти?
Если говорить о главной беде, которая по-настоящему грозит нашему политическому будущему, то это не тоталитарный режим... а чудовищный дефицит исторического смысла.
Александр Архангельский |
Третье расхождение напрямую вытекает из двух первых - о программе действий. Ходорковский считает, что требуется переосмысление опыта, просветительская работа и переформатирование элиты. Рыжков полагает достаточным поменять вождей, объединиться и встать в непримиримую оппозицию "авторитарному режиму". Вопрос о том, кого и против кого (чего) объединять, для Рыжкова не стоит. Достаточно поменять имена лидеров - и кризис кончится. И тут становится очевидным, что при всем внешнем сходстве и согласии, Ходорковский и Рыжков предлагают два принципиально разных пути для развития российского либерализма.
Вариант Ходорковского - путь серьезной трансформации и содержания либеральной идеи и ее носителей. Идея должна стать национально ориентированной, государственно ответственной, реалистической. Ее носителями должны быть новые люди, до сих пор не участвовавшие в политике, - новая буржуазия, новые профессионалы, новое поколение.
Вариант Рыжкова - "косметический ремонт". Сменить вождей, подновить программные тексты (чуть-чуть), встать в непримиримую оппозицию "авторитарному режиму". За вычетом косметики - те же люди, тот же дух. Впрочем есть и серьезные изменения: уже сама тематика, о которой говорит Рыжков, отличается от прежней демократической повестки дня. Теперь это - социальное неравенство, демографический кризис, развитие профсоюзного движения... То есть налицо явный крен влево, к проблемам, которыми всегда и везде занимались всяческие социалисты и социал-демократы.
Выбор на самом деле получается довольно простым. Либералам надо идти или направо - по Ходорковскому, или налево - по Рыжкову. Первый вариант сложен и тернист: надо пройти по узкой грани между лояльностью государству и конформизмом; нужно вовлекать в политический процесс людей, исполненных предубеждений против политики как таковой, нужно решать почти неподъемные задачи. Второй вариант гораздо проще - российской интеллигенции не привыкать бороться с властью за социальную справедливость (особенно когда "кровавый режим" довольно мягок и не очень мешает жить).
Но ведь дело не в том, какой путь проще. Собственно, и не в либерализме - в конце концов историческая победа либерализма всегда означает его поражение как политического течения. Когда либеральные ценности становятся всеобщим достоянием, либеральные партии теряют смысл своего существования. Проблема пока не в том, чьи ответы вернее - надо понять, чьи вопросы точнее. Именно здесь сегодняшняя политическая элита России в наибольшей степени демонстрирует свое бессилие.
Хотя что значит "политическая элита"? Об интеллигенции или о демократуре, как ее верхушке, говорить уже не хочется. Об олигархах - уже бессмысленно. Таковых в России в самом деле больше нет - есть небольшое число очень богатых людей. И Ходорковский, когда и если ему удастся вырваться из заточения в политику, явно не будет там олигархом (а кем будет - это вопрос будущего, а не прошедшего).
На политической арене остался только один субъект - бюрократия. Придется внимательно посмотреть на нее.
|
