Записки экстремиста0
31 июля
Странно, но радости никакой, не то что год назад, когда теплилась в душе какая-то надежда и не исчезала уверенность. Хотя…
Листаю дневник, перечитываю тогдашнее.
"Общались с народом, вывод, к сожалению, неутешителен. Большая часть паломников не может правильно воспринять завещанные нам Богом и предками священные идеи. Впечатление создается такое: слыша грохот надвигающейся катастрофы, люди затыкают уши. Многие сегодня уходят от ужасной реальности на параллельные ей пути успокаивающего самообмана — в алкоголизм, наркоманию, сектантство. Так же и здесь: вместо того, чтобы с мечом в руке выйти навстречу современному безбожному миру, нынешние "православные" прячутся от него…"
Вот так. Интересно, какое впечатление в этот раз я вынесу после поездки? Ответ таится в туманных, загадочных далях. И не услышать его в монотонном стуке колес, не увидеть в бескрайних, дремучих просторах Руси, ибо это тайна — тайна Дивеева.
1 августа
Сейчас около 2 часов ночи. Темно и мучительно-неприятно. Я нахожусь в камере ИВС, который, в свою очередь, находится в подвале РОВД Дивеевского района. Кругом ужасная сырость и грязь. Пишу эти строки на внутренней стороне пачки от сигарет "Примы", удачно спрятанной в носке ручкой.
Впрочем, все по порядку.
Приехал я с другом в Дивеево 31 июля, вечером. Уже темнело, когда уставшие после долгой дороги мы подошли к КПП, через который пропускают паломников и где каждый обязан отметить свою фамилию в списках у милиции.
Обнаружив у меня сумку, набитую листовками, какой-то плюгавенький лейтенантик попросил меня задержаться: мол, руководство приедет и разберется, что это за листовки. Простояв еще около часа, я наконец дождался этого самого руководства. Им оказался некий юркий и на вид не очень умный человечек по имени Дмитрий, с бэйджиком на груди "Служба Безопасности". Пробежав глазами листовку, и видимо, ничего не поняв, он возмутился.
— Что это, типа, за "Бей жидов — спасай Россию"?
Попытки вкратце разъяснить ему смысл написанного не увенчались успехом.
— Подождите еще чуть-чуть, — сказал он, — и мы у вас произведем выемку данных листовок.
Ничего не оставалось, как дожидаться прибытия служебной "буханки" и на ней направиться в местное РОВД.
В "буханке" ужасно трясло и дурно пахло. Разные мысли полезли в голову, к примеру: зачем было дожидаться эфэсбэшника, а затем и "буханки", когда я легко бы попал в Дивеево, обойдя КПП сквозь бурьян и высокие кусты? Зачем? Но ответа я не успел получить от своего внутреннего второго я. Машина остановилась, дверь открылась и меня препроводили в РОВД.
Здесь первым делом попытались меня снять на видеокамеру, что я успел предотвратить, отказавшись от данной процедуры. Доводы "старлея", что у них, мол, так положено, на меня не подействовали, после чего раздраженный милиционер вышел из комнаты. Однако через десять минут ему на смену пришли уже пять человек. Это были представители Уголовного розыска, ФСБ, следователь Прокуратуры, и даже "сам" прокурор Дивеевского района.
Недолго думая, прокурорский "следак" приступил к составлению протокола об изъятии листовок, где было, в частности, указано, что у меня изъяли 496 стр. экстремистского содержания. Я отказался ставить подпись под этой бумагой, объяснив, что только суд, в соответствии с современным законодательством, уполномочен выявить наличие экстремистского содержания в данной литературе. Мгновенно прокурорский "следак" насупился и его благовидная внешность преобразилась. Прокурор вообще не выдержал и, сказав: "Ах, так!", вышел из кабинета.
Около 1 часа ночи, уже сегодня, не объясняя причин и оснований, меня повели в подвал, в ИВС. По дороге толкали и издевались, говоря: "Попался, экстремист". На мои попытки узнать, в чем дело и почему я задержан, мне было сказано: "Узнаешь". У меня изъяли все находящиеся при мне вещи (к счастью, кроме ручки), сняли ремень и вытащили шнурки из ботинок, после чего запихнули в одну из камер и захлопнули в дверь.
Стало невыносимо темно и тошно. Вот тут я узнал, как наши правоохранительные органы расправляются с православными патриотами…
Кругом ужасная сырость и грязь. Туалета для заключенных ИВС вообще не существует, поэтому здесь же, в камере, стоит большой бак для нечистот. Зловоние, мрак, едва подсвеченный через кормушку из коридора. И всепоглощающая сырость. Нары влажные, со сводчатого потолка капает вода, дышать очень тяжело. Даже зэк с уголовным прошлым, который сейчас со мной рядом, ужасается условиям. Все это похоже на средневековые застенки, где проходят пытки и допросы с пристрастием.
Мучает вопрос: за что? Понятно, что не по закону, но за что, на основании какой статьи и долго ли?
Холодно…
Отче Серафиме, моли Бога обо мне!
1 августа
Уже давно стемнело. Ложусь спать на теплой кровати (мой друг снял комнату в одном из домов в Дивееве). Вспоминаю пережитое.
Почти целые сутки находясь в темном помещении, где нет никакой вентиляции и влажный вонючий туман наполняет пространство, трудно было представить подобное даже в Москве, милицейские "обезьянники" которой тоже не отличаются нормальными условиями.
Наутро меня вызвали наверх, в РОВД, в тот же кабинет, где и проходил допрос. Не особо интересуясь моим согласием, мне "обкатали" пальцы рук и на мой вопрос:
— За что меня задержали и сколько мне здесь находится?
Спокойно ответили:
— Суток десять-пятнадцать посидишь, а там видно будет. Пойдешь либо как подозреваемый, либо как обвиняемый.
Вернувшись в камеру, я начал настраивать себя на продолжительный срок заключения. Нервы были на пределе, успокаивала только молитва. Без еды, без сна, без воздуха.., но все равно я не намеревался сдаваться, в коридоре стоял шум и грохот. Это закрывались и открывались двери камер перед задержанными, большая часть которых были членами региональных РНЕ, "Черной сотни" и других патриотических организаций. Надо сказать, что их быстро выпускали (среднее время нахождения в РОВД — 2,3 часа), так как, видимо, они шли на компромисс и все подписывали.
Ближе к вечеру, когда я не надеялся уже ни на какое освобождение, меня вдруг снова вызвали из камеры и повели в здание прокуратуры.
Прокурор выпучил глаза и как артист сымитировал подлинное удивление, когда узнал от меня, где я нахожусь.
— Ну, я с этим разберусь, — сказал он и направил к тому же "следаку", который и определил меня в вышеописанные застенки.
Около получаса он писал объяснительную, после чего снова зашел прокурор и, сделав загадочное лицо, сказал:
— Вот мы у вас конфисковали вашу литературу. Вы, конечно, можете подать в суд, однако вы сюда больше не приезжайте.
— Не дождетесь, хотя, безусловно, учту ваши пожелания, — было моим ответом.
Когда я вернулся в РОВД, мне отдали мои вещи и тут же на моих глазах состряпали протокол о моем задержании, где причину обосновали тем, что я якобы не повиновался требованиям сотрудников милиции на КПП, то есть по их указанию сесть в служебную "буханку", "отталкивая их от себя, хватался за форменную одежду сотрудников милиции". Я, естественно, не согласился с такой фальшивкой, что и отметил в протоколе.
Выйдя из РОВД, я был очень обрадован, увидев своего друга, который, как я узнал, провел всю ночь в бурьяне у стен РОВД, ежечасно заглядывая внутрь и интересуясь, на каком основании меня задержали и скоро ли отпустят.
Слава Богу, что еще есть такие друзья, и дух товарищества, взаимовыручки еще живет в сердцах преданных Вере и Отечеству.
Завтра, даст Бог, удастся поклониться батюшке Серафиму.
3 августа
Сейчас опять стучат колеса и мимо проносится Русь. Бескрайняя, ветхая и дремучая. И нет ничего странного, что те, кто защищает конституционный строй РФ, нарушает его основы — Конституцию. Ведь анализируя произошедшее, кроме нарушения законодательства при моем задержании и изъятии листовок без всякого анализа, ясно видно, как они беспардонно плюют на Конституцию. Например: статью 13, параграф 1, где признается идеологическое многообразие в РФ, или статью 29, параграф 1, где каждому гарантируется свобода мысли и слова, или статью 29, параграф 5, где гарантируется свобода массовой информации, цензура запрещается.
Впрочем, что я хочу от этого демократического, конституционного строя? Составляя листовку, из-за которой я претерпел столько неприятностей, я не ставил своей задачей оскорбить чьи-либо национальные или религиозные чувства. Я хотел сплотить русскую нацию вокруг священных идеалов, выраженных в трех словах: Бог, Царь, Нация.
"Россия претерпит много бед и ценой великих страданий обретет великую славу", — писал Серафим Саровский.
Смотрю за окно и, поднимая глаза вверх, вижу небо, унизанное бисером звезд, словно это Покров Божьей Матери, распростертый над священной и грешной Русской землей.
|
