ИНТЕРВЬЮ ГЕНЕРАЛА КРАВЧЕНКО0 Генерал Валерий Кравченко – новый майор Николай Мельниченко. Такой ассоциативный ряд не единожды проскочил в головах многих на протяжении последних дней. Хотя сами герои не видят связи между собой и отказываются от таких сравнений.
Фамилия Валерия Кравченко на слуху со среды, когда в эфире русской службы радио "Немецкая волна" вышло интервью с этим офицером безопасности посольства Украины в Берлине. Он заявил, что получал от киевского руководства СБУ требования следить за оппозицией на немецкой территории.
То, что у нас считается нормой, вызывает шок на Западе. Нечто подобное тому, о чем заявил Кравченко, вызвало начало Уотергейтского скандала.
Сенсация упала на подготовленную почву – через два дня в Берлине должны были состояться долгожданные переговоры Кучмы и канцлера Шредера. Заявления Кравченко полностью сломали информационное сопровождение визита Кучмы в немецкой столице.
В день переговоров на первой полосе влиятельной правой газеты "Франкфуртер Алльгемайне Цайтунг" вышел материал "Жесткие обвинения Кучмы". Его обвинили в "шпионаже за оппозиционными политиками в Германии". На открещивания властей от Кравченко "ФАЦ" напомнила, что именно он сопровождал Кучму во время его лечения в Баден-Бадене.
Этот материал задал тон короткой пресс-конференции Кучмы и Шредера. Немецкие журналисты перед ней пересказывали друг другу содержание статьи, и два из трех вопросов касались этого скандала. На следующий день репортажи берлинских газет акцентировали внимание на противостоянии Кучма-Кравченко, оставив почти незамеченными невразумительные договоренности лидеров государств.
Единственная возможность пообщаться с Валерием Кравченко – договориться через корреспондента русской службы "Немецкой волны" Никиту Жолквера. Он – единственный собкор радиостанции в Берлине, и именно его репортаж положил начало скандалу.
По словам Жолквера, именно он готов выступить посредником между Кравченко и украинской Генпрокуратурой, если она заинтересуется заявлением генерала. Иначе найти его невозможно. Жолквер говорит, что место пребывания Кравченко ему не известно, мобильный телефон он отключает, а на контакт выходит сам.
Похоже, немецкий телерадиоконцерн поднимет свой рейтинг на этой истории. Валерий Кравченко назначил встречу трем украинским журналистами также в помещении "Немецкой волны".
Рабочий день уже закончился. Сперва в почти пустой офис пришла жена Кравченко Людмила, она держала в руках распечатки интернет-сайтов о скандале, в эпицентре которого оказался ее муж. Сверху – проект постановления о создании временной следственной комиссии Верховной Рады, который переслал "связному" Жолкверу один из депутатов.
С опозданием на полчаса появился сам Валерий Кравченко. Человек, в котором довольно сложно увидеть 58-летнего генерала спецслужбы. Длинные волосы скорее наталкивают на мысли о художнике.
Сначала Кравченко по телефону "Немецкой волны" выходит в прямой эфир украинской службы Би-Би-Си. И хотя до того он уверял, что почти не владеет украинским языком, оказалось, что это не так. На протяжении интервью можно было увидеть также другие, условно говоря, несоответствия.
Хотя, возможно, это следствие долгой работы в спецслужбах нашего собеседника.
Кравченко рассказал о себе: родился в Новочеркасске Ростовской области, пять лет учился в Высшей школе КГБ. В киевском управлении работал "по пятой линии – антисоветская агитация и пропаганда". "Все диссиденты шли по пятой линии. Но мне не подфартило, я против Стуса, Дзюбы не работал", – своеобразно пошутил Кравченко.
В 1980 его отозвали в Москву в первое главное управление разведки. Два года работал в афганской провинции Гур, потом – три года в Кабуле.
В годы независимой Украине с 1996 его местом работы был Бонн, с 1999 – Берлин. По возвращению в Киев он стал первым заместителем главного управления разведки СБУ. В апреле 2003 вновь был переведен в Берлин. Именно здесь на должности офицера безопасности посольства с ним произошли события, которые привели к нынешней ситуации.
Это интервью не даст ответы на все вопросы, которые возникли вокруг нового политического скандала в Украине. Однако версия в изложении самого Валерия Кравченко также имеет право быть озвученной. Что он и сделал в общем интервью "Украинской правде", Украинской службе Би-Би-Си и газете "Украина молодая".
– Г-н Кравченко, известно, что вы начали работать в Берлине как офицер безопасности в апреле 2003. Спустя месяц, в мае 2003, в немецкую столицу приехали все лидеры украинской оппозиции – Ющенко, Мороз и Тимошенко – по приглашению Социал-демократической партии Германии. Были ли тогда указания по поводу слежки за ними?
– Указания поступают по-разному, могут и по телефону. Но слова к делу не пришьешь. Поэтому нет смысла и говорить – поступали тогда такие указания или нет. Это все равно будет опровергнуто.
Речь идет о другом – когда мы говорим о преступлениях режима Кучмы, то встает вопрос: а доказательства где? Так вот, у меня такие доказательства есть. И они в распечатанном виде, которые я могу предъявить в Генпрокуратуру и комитет Верховной Рады по правам человека. Речь идет о преступлениях высоких должностных лиц Украины.
– В чем состоят эти указания?
– Из Центра, из Киева поступают указания осуществлять слежку за оппозиционерами, пребывающими на территории Германии.
– Речь идет о том, чтобы за ними следом по улицам Берлина ходили "топтуны" – наружное наблюдение?
– Нет, конечно. Это сбор информации – кто с кем здесь встречается, кто поддерживает их среди немецких политиков, общественных деятелей. Выступают ли эти лица с критикой, какой ее характер.
– Когда впервые вы получили такие указания?
– Это ноябрь-декабрь 2003. Может, есть циркуляры за январь 2004 – надо посмотреть в мои документы…
– Эти инструкции – они в зашифрованном виде?
– Ясное дело, это закрытая связь. Это передается по электронной почте, существует определенный способ связи, как это передается.
Если бы эти документы были открытые, я бы вам их показал. Но, поскольку они с грифом "для служебного пользования", то я, естественно, не могу это сделать. Потому что я нарушу закон. И поэтому я передам этот материал не в СМИ, а тем, кто подобными вещами должен заниматься.
– Чья подпись стоит под этими цикрулярами?
– Руководителя разведки господина Синянского Олега Григорьевича.
– Она открыто стоит под этим документом?
– Конечно, нет. Она там стоит определенным способом.
– Материалы такого не только закрытого, но и зашифрованного характера могут быть доказательством в юридических разбирательствах?
– Вот в этом и должна разобраться Генпрокуратура.
– Объясните, почему раньше указания приходили в устной форме, а сейчас стали в письменной?
– Я так думаю, что с приходом нового руководства СБУ – Смешко Игоря Петровича и Синянского Олега Григорьевича – где-то, может, непрофессионалы пришли в разведку… Или считают, что все должны падать ниц и исполнять.
Вот сегодня президент Кучма заявил, что он хочет всех этих КГБистов выбросить из органов власти. Наверное, правильно решение. Но почему он это не сделал три-четыре года назад? Я так думаю, это связано не с присутствием в рядах СБУ бывших сотрудников КГБ. Причина в другом: отдавать мне преступные указания намного сложнее.
Я человек с определенным жизненным опытом, имею жизненную философию. Я просто могу не выполнить это указание господина Кучмы, Смешко, Синянского. Наверное, с молодыми им легче работать. Сказал капитану – он взял под козырек, и все дела. А генералу приказать сложнее.
– Что вы думаете по поводу заявления СБУ, где сказано, что ваше выступление – это попытка остаться в Германии после решения отзывать вас на родину? Притом, там сказано, что такое решение принято, в том числе, и по состоянию здоровья?
– А вот это неправда. У меня есть доказательства, что меня вызывали не в связи с этим. Меня вызывали для рассмотрения вопросов, связанных с обеспечением безопасности президента Кучмы во время его визита в Берлин. Вызывали в Киев с 13 по 16 февраля, а не 11 февраля, как указано в заявлении СБУ.
Но я человек, который уже 30 лет работает в этой конторе. И знаю, как это делается. И что такие совещания проводятся не за четыре-пять дней до визита, а за месяц-полтора.
Ну, и еще один момент. У меня достаточно друзей, работающих там. Я было собрался уезжать в Киев, но решил позвонить. И мне сказали: "Валера, тебя просто отзывают. Никакого совещания не будет. А потом твою жену с твоими вещами просто выбросят". Раньше существовал такой метод: якобы вызывают в командировку…
– Но ведь СБУ имеет право вас отозвать?
– Конечно, имеет. Но для этого они должны меня пригласить, поговорить: в связи с такими-то причинами, возрастом мы вас отзывают.
– У вас был какой-то контракт?
– Контракта как такового нет, есть практика. Если разведчика посылают в страну, то он обычно работает четыре года, как и все дипломаты. Я отработал в Берлине с апреля 2003.
Но меня обвиняет СБУ не только в этом. Что у меня какой-то меркантильный интерес… Но вы представьте: остаться здесь – что я буду здесь делать? Что, мои материалы представляют интерес для Германии?
– Но можно просто стать политическим беженцем и жить на средства правозащитной организации…
– Это вам известно, а мне об этом не известно. Я всегда жил на зарплату, это мой единственный меркантильный интерес.
– Какая у вас была зарплата в Берлине?
– Не такая уж большая. 2 000 евро.
– А в Киеве вы получали?...
– 350-400 долларов. То есть вы спрашиваете, есть ли "меркантильный интерес" в том, что здесь можно больше заработать? Но это меркантильный интерес любого человека!
ЗА КАКИЕ БАБКИ СТОЛЬКО ЛЮДЕЙ ПОБЫВАЛО В БАДЕН-БАДЕНЕ?
– Если коснуться технической стороны скандала: что было причиной вас отозвать? Ведь вы обнародовали свои материалы через несколько дней после того, как вас вызвали в Киев?
– По их версии, это связано с возрастом, уходом на пенсию. Вот сейчас президент Украины еще одну версию выдвинул – чтобы избавиться от бывших сотрудников КГБ. Я не знаю, какие версии завтра появятся…
Мне трудно сказать, с чем связано решение… Ну, вот скажем, Баден-Баден… Вы знаете наверное меньше, чем я – что там происходило. И одно дело, когда за этим наблюдает молодой лейтенант, а другое – когда это происходит на глазах у генерала.
– А что там происходило?
– Вы вообще знаете окружение, которое там было? Я могу вам перечислить, кто там побывал с 26 декабря по 17 января: Бакай, Янукович, Медведчук дважды там был, Засуха с семейством, Кирпа, два губернатора – по-моему, Ивано-Франковской и Ровенской областей, но я могу ошибиться. По соседству там был Вадим Рабинович.
– У вас эта поездка в Баден-Баден – как один из аргументов, почему вы пошли на разоблачения. Что зазорного, что там побывали эти люди?
– Да ничего, в принципе... Но соседство президента Украины с Рабиновичем?.. Не знаю, читали ли вы книгу Юргена Рота "Олигарх", но на мой "хлопский разум" подобное соседство не добавляет президенту Украины и стране в целом.
Дальше. Почему на протяжении такого короткого времени столько людей побывало в Баден-Бадене? Извините, ребята, за какие "бабки" такое количество людей туда приезжало? Мы что, такая богатая страна, чтобы каждым мог позволить номер за две с лишним тысячи евро? Это не каждый из немецких политиков может себе позволить.
– Вы находились там все три недели отдыха президента?
– Да – с небольшим перерывом.
– Однако нам один человек со стороны президента сказал неофициально, что вас в Баден-Бадене не ждали и сразу оттуда выгнали.
– Как меня оттуда могли выгнать, если я там был до 17 января? Когда прибыли четыре самолета, корда президент взлетел, я позвонил в Центр и сказал: все, слава Богу, все живы-здоровы, все улетели. И Центр меня поблагодарил: молодцы ребята, пять баллов!
– Все таки, что для вас было пограничным моментом, водоразделом, чтобы начать разоблачения? Вы – бывший сотрудник КГБ, который имел свои убеждения – сейчас обвиняете Кучму и его режим, при этом пользуясь лексикой оппозиции. При том, что уже несколько лет существуют обвинения в адрес Кучмы, а вы в это время служили в разведке, СБУ…
– Во-первых, я не пользуюсь лексикой оппозицией – у меня есть своя. А обвинения на "Немецкой волне" – это было заявление. А собственно обвинения должен выдвинуть суд. Относительно импульса моего решения… Почему не раньше, а позже? У одних бывает раньше, у других позже. У меня наступило сейчас.
Вы читали интервью Кучмы Пеховшеку? Где он ответил: "Разве это хорошо, когда оппозиция едет за границу и там пытается решать свои вопросы"? Я очень внимательно читал это интервью, и внутри все переворачивалось. Это чаша – она наполняется, а потом уже все – она полная, нет терпения дальше так жить. И тогда уже нет возможности дальше так жить.
– А нет ли в вашем поступке другого мотива – например, обида, что руководителем разведуправления назначили молодого юношу Синянского 1970 года рождения, а не вас – ведь вы до отъезда в Берлин работали первым заместителем главы управления?
– Я вообще в жизни мало на какие должности рассчитывал. Меня вполне устраивала и та моя должность, и последняя должность. Да и смешно было бы рассчитывать, что при новом главе СБУ меня назначат на какое-то место.
– Как зовут вашего сменщика на посту офицера безопасности посольства Украины в Германии?
– Мы его называем "Ленчик". Леонид Соколюк. Кстати, мы с ним вместе работали по обеспечению безопасности визита президента. Почему я так открыто о нем говорю? Потому что он задекларированный офицер безопасности. Нас немецкие власти знают как разведчиков.
Его направление в Берлин было тоже не корректно. Центр дал мне поручение выехать с 13 по 16 февраля. А я не выехал, и они назначили его. А я располагаю совершенно другой информацией. Я с ним до этого говорил – он мне говорил, что едет на мое место.
МНЕ НЕЗАЧЕМ ВСТРЕЧАТЬСЯ С МЕЛЬНИЧЕНКО
– Вы пытались повлиять на ход украино-немецких правительственных консультаций?
– Я не пытался. Я знал только приблизительную программу, что должно было быть на этих консультациях.
– С чем связан тот факт, что ваш шаг был сделан как раз перед одним из немногочисленных визитов Кучмы в Европу? И сейчас это испортило атмосферу его визита к Шредеру?
– Вот смотрите – меня хотели отозвать как раз перед визитом, вызывая с 13 по 16 февраля в Киев на совещание по вопросу безопасности президента. Я естественно, не поехал. А 16 февраля, в понедельник я узнаю, что меня только еще вызывают в Киев, а на мое место уже едет новый человек. О каком тогда совещании идет речь?
– Но вы понимали, что ваш поступок мог помешать Украине на этих переговорах. Что вместе с Кучмой могло пострадать имидж государства?
– Имидж нашего государства давно страдает. Мое влияние не столь велико.
– Но в пятницу, в день переговоров Кучмы и Шредера на первой полосе "Франкфуртер Алльгемайне Цайтунг" вышла статья о вашем поступке.
– Сегодня вышла, но за неделю об этом забудут. Вы это знаете и прекрасно понимаете.
– Но статья могла и не выйти…
– Для меня главное не это. Я почему обратился к "Дойче Велле"? Потому что оно может оперативно донести информацию в Украину, что они и сделали. Моя задача была привлечь внимание украинской общественности, а не немецкой.
– В прокуратуре ваше обращение может не иметь хода…
– Да у нас много не имеет хода. Но вода камень точит.
– Вы себя позиционируете не как Мельниченко-2?
– У Мельниченко своя история, у меня – своя. У него своя судьба, у меня – своя.
– Вы с ним встретиться не хотите?
– Нет. Зачем?
– Ну, ведь у вас схожие судьбы.
– Ну и что с того. Вы поймите, я хочу действовать в рамках законов Украины.
– Вы знали Мельниченко по службе в органах?
– Нет.
– А если бы четыре года назад вы оказались на месте Мельниченко, как бы поступили?
– Давайте не будем: если бы да кабы… Это его дело – что он сделал. Я получал указания, которые являются преступными. Я их не хочу выполнять. Я это хочу передать в соответствующие органы.
– Сколько таких указаний вы получили?
– Ну, одно, два, три, четыре – разве это так важно? Я их просто не считал.
– Это было одно указание или пятьдесят?
– А разве это может на что-то повлиять?
– Ну, если было одно такое указание, то это можно представить как ошибку молодого разведчика.
– Если это так, то он получит за ошибку. Конечно, таких указаний было меньше, чем пятьдесят, но, конечно, это была не одна такая директива.
ЦИРКУЛЯРЫ КАСАЛИСЬ НЕ ТОЛЬКО ОППОЗИЦИИ, НО И МИНИСТРОВ
– В интервью "Немецкой волне" вы сказали, что одно из таких указаний касалось отслеживания в Германии проведения форума "Нашей Украины" в самой Украине. О каком форуме шла речь?
– Этот форум должен был состояться в Киеве в декабре 2003 года. На него должны были быть приглашены известные политические деятели из США, Великобритании, тот же Збигнев Бжезинский (бывший советник президента США по нацбезопасности), Вацлав Гавел (бывший президент Чехии). Туда хотели пригласить Солану (верховный комиссар ЕС), Проди (президент Еврокомиссии), Геншера (экс-министр иностранных дел Германии).
– А почему это касалось Германии?
– Потому что пришло указание собирать информацию о том, будет ли этот форум, когда, кто из политиков Германии поедет туда? С какими выступлениями?
– То есть этот циркуляр, о котором вы говорите в эфире "Немецкой волны" - он не касался приезда сюда кого-то из оппозиции и физической слежки за ними?
– Я не хочу, чтобы была подмена понятий. Когда я говорю "слежка", я имею в виду сбор информации. Это то, чем разведка занимается. Если вы думаете, что "слежка" - это ходить следом за оппозиционером, то это не так.
– Приходили ли указания в связи с приездом кого-то из политиков в Берлин?
– Они касались вообще приезда украинских делегаций сюда, отслеживания их встреч. Необходимо было сообщать, звучит ли там критика в отношении президента, существующего строя в Украине. Были также указания осуществлять сбор информации о приезде сюда чиновников – "от министра и выше".
– Фамилии можете назвать?
– Я же уже говорил – блок "Наша Украина".
– Но кто приезжал от них за это время в Германию?
– В мае, допустим, Ющенко.
– Но ведь тогда, в мае не было письменных указаний! Была ли Тимошенко в это время?
– По-моему, она была, когда приезжал Сан Саныч Мороз – на юбилей Социал-демократической партии Германии.
– Это был конец мая 2003. А после этого здесь разве были лидеры оппозиции?
– Вы поймите простую вещь – преступность того, о чем я говорю, уже есть в самом факте таких инструкций. Это нарушение закона о разведывательных органах! А вы говорите: раз не приехал оппозиционер, то вроде бы и нет преступления.
Преступление заключается в том, что высокопоставленные лица в Украине давали преступные указания своим сотрудникам за рубежом. Выполнялись они или нет – это другой вопрос. Нарушение закона именно в этом – что поступает преступное указание.
При чем они поступали не только мне, но и в другие страны. Вот в чем суть, и об этом я заявляю – о преступных указаниях, а не о том, что кто-то за кем-то следил.
Я заявляю о преступных действиях президента, поскольку по закону о разведывательных органах он осуществляет общее руководство разведкой. Потом идут его подчиненные – руководитель СБУ и руководитель управления разведки.
Если президент не знал о таких преступных приказах, то он должен, получив эти документы, поручить проверить, кто давал эти указания. Если Смешко не давал таких указаний – может быть, Синянский? А может, это и они не давали – может, какой-то лейтенант это все придумал? Но лейтенант не мог этого делать, потому что там стоит подпись руководителя разведки.
– Были ли такие указания не только относительно оппозиции, но и провластных деятелей?
– Если в циркуляре стоят формулировки "от министра и выше" или же "в отношении украинских делегаций", то мне трудно сказать, о чем идет речь. В любом случае, это нарушение закона – на территории Германии я не имею права осуществлять сбор информации по гражданам Украины.
– Вы можете назвать хотя бы две-три фамилии деятелей, по которым были такие циркуляры?
– Это был общий циркуляр, что необходимо осуществлять работу "по украинским делегациям", "по оппозиции", "по министрам и выше".
– Отслеживали ли вы факты финансирования украинских партий из Германии.
– Нет. И вообще, в условиях Германии это сделать достаточно сложно.
– Какие у вас официальные обязанности и функции, если вы отказывались исполнять такие указания.
– Я офицер безопасности. В мои функции входит обеспечение безопасности посольства и наших дипломатов. А также обеспечение безопасности охраняемых лиц – президента Украины, главы Верховной Рады, премьер-министра.
– Везде ли эти функции возложены на генералов? Кучма заявил на пресс-конференции в Берлине, что генералы не должны быть на этих должностях при посольствах.
– Отнюдь не везде генералы. Есть и генералы, есть и полковники, есть и подполковники.
СЕЙЧАС Я ПРИНИМАЮ МЕРЫ ЛИЧНОЙ БЕЗОПАСНОСТИ
- Вы сейчас живете в Берлине?
- Да.
- Вы скрываетесь?
- Конечно, да.
- Вы собираетесь просить политическое убежище?
- Не собираюсь. Я сделал заявление и хочу теперь посмотреть на действия властей. Если власти возьмут эти материалы, если по ним будет начато расследование, если для этого мне надо будет въехать в Украину – я готов это сделать.
Если же меня будут поливать грязью, называть абсурдом… Знаете, как раньше говорили: "Солженицын – плохой. А ты вообще читал его? Нет". Вот и здесь такая ситуация. Называют абсурдом, но никто с этим материалом пока не познакомился. Если в таком русле все будет продолжаться, то буду принимать адекватные решения.
Все эти указания СБУ, о которых я говорил, связаны с приближением выборов в октябре текущего года. На мой взгляд, происходит усиление работы по оппозиции.
Очевидно, что нынешней украинской власти эта информация необходима. Но я должен собирать информацию по стране пребывания, по Германии, и передавать ее в Украину. Но не работать по оппозиции здесь. Не знаю, может, для этого есть другие подразделения.
- Были ли распоряжения прислать в Германию, например, большее количество разведчиков, чтобы обеспечить более полную подготовку к президентским выборам?
- Нет, таких указаний не было.
- На этой же самой пресс-конференции в Берлине Кучма заявил, что вам не могли присылаться такие инструкции, поскольку вы один работаете на этой должности. И, мол, возможно, у вас был помощник, но все равно физически вы не могли выполнять эту работу по оппозиции. Как вы прокомментируете это заявление?
- Пресс-служба СБУ ответила, что то, что я заявлял – это абсурд по сути. Я этого не понимаю, что значит "абсурд", если есть доводы. Это все равно, что пресс-служба сказала бы: "Этого не может быть потому, что не может быть. Так как есть закон и мы его не нарушаем".
А я говорю: ребята, вы нарушаете закон и у меня есть доказательства того. Это все равно, что принять Уголовный кодекс, а потом говорить, что он выполняется, потому что у нас нет преступников. Происходит подмена понятий.
- Кучма также сказал, что во времена СССР было много перебежчиков из КГБ. Как вы оцениваете деятельность перебежчиков, которые тоже имели доказательства?
- Зачем мне их оценивать? В свое время их оценивали по-разному. И вообще, я не убежал на Запад, пока что я там и нахожусь. Вдобавок, я не прошу политическое убежище. Я просто жду реакцию властей относительно моего заявления и тех материалов, которые я готов передать.
- Когда у вас заканчивается виза?
- Сейчас немного иначе. Раньше визу давали на 3 года. Сейчас дают на три месяца, но к ней прибавляют паспорт Министерства иностранных дел Германии. Пока что я здесь законно. Конечно, украинский МИД может обратиться в немецкий с тем, что моя командировка здесь закончилась, что следует считать недействительным мое пребывание здесь. Как на это ответит немецкий МИД, не знаю. Может, поинтересуется причинами отзыва в Украину.
- У вас были уже контакты с немецким МИД?
- Нет, не было.
- Как вы думаете, каким образом ваше заявление повлияет на украино-немецкие отношения?
- Зачем мне прогнозировать? Лучше спросить Шредера.
- Как вы будете действовать, если ваше заявление в Украине не будет иметь положительного для вас развития? Какой может быть ваша судьба в Германии?
- А что такое моя судьба по сравнению с судьбами других?
- Есть информация, что в Украине вызывали на допрос вашего сына. Кто он?
- Его звать Артур, ему 33 года. Он состоит в браке, у него дочь. Вызвали его, разговаривали с моим старшим братом, чтобы они повлияли на то, чтобы я вернулся. Я знаю об этом от них. Я переживаю за них.
- Чем занимается ваш сын?
- Он работает. Разве это важно?
- Видите ли вы какую-то опасность для вашей жизни?
- Я не могу прогнозировать, что они собирались сделать. Я сотрудник разведки и имею определенный опыт. Я могу предполагать, что в Германии меня могут разыскивать, поэтому принимаю меры личной безопасности.
Я здесь с женой. Ни для кого не секрет, что это за меры личной безопасности. Я выехал из квартиры, где жил раньше, потому что этот адрес известен, я не появляюсь в районе посольства, выключаю мобильный, проверяю, нет ли слежки за мной.
- Но у вас нет конкретной информации об опасности вашей жизни?
- Не то что не имею, косвенно имею. Вот почему мои коллеги настойчиво просят меня включать мобильный и пытаются узнать, где я.
| 